Под одной крышей
Шрифт:
— Кстати, — говорю я ему вслед, — я купила новые сливки. Они с корицей. Ты их возненавидишь!
Лиам не отвечает и не останавливается, направляясь к выходу. Я не вижу его до следующего вечера, и тогда…
И тогда это происходит.
Глава 13
Настоящее
Самое странное — это то, как быстро всё меняется.
В одну минуту я убираюсь на кухне, размышляю, можно ли мыть блендер для смузи в посудомоечной машине, думаю о своей тоске и предстоящем
В следующий момент он стоит у меня за спиной. Лиам Хардинг стоит прямо за мной, специально, и прижимает меня к стойке. Как будто он хочет быть здесь, рядом, прикасаться ко мне, так же сильно, как и я хочу, чтобы он был здесь. Я слишком одурманена, чтобы что-то сделать с водой, текущей на кухне, но он наклоняется вперед, чтобы выключить её, и внезапно в комнате становится тихо.
Его рука сомкнулась вокруг моего бедра, и я не могу думать. Я не могу понять, что происходит. Я дышу. Он дышит. Мы дышим вместе — один и тот же ритм, один и тот же воздух — и на мгновение я просто чувствую это. Это. Это приятно. Это хорошо. Это то, чего я так долго хотела.
Затем он перекладывает мои волосы за плечо, открывает основание горла. Я чувствую, как что-то — зубы, может быть? — задевает мою кожу.
— Лиам? — Я полустону.
— Это я. — Он целует меня. Туда. — Это нормально?
Я киваю — Да — на что, я не знаю. Да, ты Лиам. Да, это нормально. Да, я сейчас расплавлюсь на полу.
— Ты так хорошо пахнешь, Мара.
Слава Богу, что есть кухонная раковина, за которую можно держаться, потому что мои колени вот-вот подкосятся. Слава Богу за руки Лиама тоже. За исключением того, что одна из них скользит под мою футболку. Я никогда не считала себя изящной, но она каким-то образом умудряется покрывать весь мой торс, а его большой палец…
Он касается нижней части моей груди, и…
Ох.
Он лижет пульс в глубине моего горла, и я с ужасом слышу, как хнычу.
— Ты такая мягкая. — Его дыхание обжигает моё ухо, и я вздрагиваю. Ровно один раз. — Думаю, я представлял, что ты не будешь такой. Ты всегда бегаешь, тренируешься. Ты всегда выглядишь такой сильной, но…
Он отпускает меня на долю секунды, и каждая клеточка моего тела сразу восстает.
Нет.
Подожди.
Останься.
Но он только регулирует меня. Его рука надавливает на мою поясницу, наклоняя меня так: слегка наклоняя вперед, как будто… Боже, как будто он собирается…
Он тут же возвращается ко мне. Начинает расстегивать молнию на моих джинсах, её треск как барабан в тишине. Воздух вырывается из моих легких в резком выдохе.
— Хорошо? — спрашивает он снова, мягко, глухо, и это хорошо. Даже если мои джинсы сползают по бедрам, и я никогда, никогда не чувствовала себя менее контролируемой. Я думаю, что мы собираемся заняться сексом, но секс не такой. Секс — это неловкое стягивание одежды, и переговоры о позициях, и многочасовая прелюдия, сопровождаемая: "Ты уверена, что не должна быть сверху?" и "Подожди, это мой локоть". Секс не переходит от нуля к миллиону таким образом. Не для меня. Это не хватание за край раковины, чтобы не застонать, не потребность прижаться к чему-то — к чему угодно — и не ощущение, что колени слабеют до состояния желе.
— Это то, чего ты хотела, Мара? — Он просовывает палец под мои трусики и раздвигает мои складочки. Один-единственный палец. — То, что ты… Ох.
На мгновение я впадаю в панику. Я не могу быть мокрой, ещё нет. Но потом я понимаю, что это так, и я чувствую и слышу это, скольжение кожи по коже, моё собственное тело уже начинает трепетать.
И Лиам дает понять, что ему это нравится. — Ты, — ворчит он мне в ухо. — Ты не поверишь, о чем я только не думал.
— О…?
— Ты этого хотела?
— Хотела… чего?
— Ты сказала, что хочешь, чтобы тебя трахнули. Сильно и быстро. — Я так сказала? Я не могу вспомнить. Я не могу вспомнить свое собственное имя, а потом всё становится ещё хуже: позади меня он опускается на колени. Что он…? — Снимай. — Лиам стягивает мои джинсы и трусики, пока они не собираются вокруг моих лодыжек, затем бросает их в другой конец комнаты, как только я выхожу из них. — Хорошая девочка.
Я задыхаюсь. Он только что сказал это? Мне? Но я не могу попросить его повторить, поскольку он явно немного отвлекся по пути наверх. Его рука проходит по внутренней стороне моего бедра, длинные пальцы обхватывают мягкую кожу моей спины. В этот момент до меня доходит, что я сейчас голая. Совершенно голая, если не считать хлипкую футболку и ещё более хлипкий бюстгальтер. И что этот человек, нежно вгрызающийся в плоть моей задницы, словно я спелый фрукт, — это Лиам Хардинг.
Лиам. Хардинг. Который прикасается ко мне так, будто уже знает моё тело. Который раздвигает меня, словно я учебник для юридического факультета, и зарывается в меня лицом. Кто стонет в мою плоть и бормочет: — Прости. — Ему удается произнести искренние извинения, когда он отстраняется, чтобы лизнуть и пососать кожу моей правой ягодицы. — Я знаю, что ты хочешь сильно и быстро. Просто я много думал об этом. О тебе. — Биение сердца, и он снова на ногах, грудью прижимается к моей спине. Одна рука сладко обхватывает моё бедро, и он просовывает колено между моих ног, пока большая часть моего веса не упирается в его бедро. Я слышу смутные непристойные звуки: что-то лязгает, что-то возится, что-то отодвигается. Затем горячая плоть прижимается к моей, и раздается пробормотанное: — Хорошо? на что я, должно быть, кивнула, потому что…
Трение.
Моё зрение расплывается по краям. Лиам внутри меня. Едва-едва. Только кончик. Он также огромен — нет места, места нет — неустанный, прекрасный, великолепный. Глубокий.
— Блядь, Мара. Это нереально.
Много резких вдохов, — Ещё немного, — напряженные мышцы сжимаются и разжимаются, но он достигает дна, и это уже на грани перебора. Это было бы слишком, но мне помогает то, что Лиам держится за меня так, будто отпустить меня — значит убить его, или то, что его пальцы неустойчивы, когда он откидывает мои волосы с плеча. Но моё тело, кажется, увлечено этим, неиспользованные, скрытые пространства заполнены, трепещут вокруг… Бог.
Вокруг члена Лиама.
— Я не могу думать, когда ты рядом. — Его голос грубый. Он замирает внутри меня, как будто не торопится начинать, но я чувствую, как он вибрирует от напряжения. Его ладонь скользит вниз и упирается в мой клитор. — Я не могу думать, когда тебя нет рядом. Это было проблемой. Мне кажется, что я месяцами не мог сформулировать ни одной связной мысли. Я чувствую, что ты не перестаешь быть в моей голове, и…
И вот так всё закончилось. Лиам ещё даже не сдвинулся с места, но в моей голове уже пусто. Мир исчезает, и я начинаю кончать без предупреждения, выгибаясь дугой, прикусив губу, чтобы заглушить крик. Наслаждение проникает в меня, и я бессильна остановить его.