Под одной крышей
Шрифт:
— Ты вышла из себя, и похоже, не нуждалась во мне, поэтому я сделала одну вещь.
— Вещь?
— Я погуглила Лиама.
— Что? Зачем?
— Потому что мне нравится знать в лицо людей, о которых я говорю по несколько часов в неделю.
— Что бы ты ни делала, не кликайте на его страницу на сайте FGP Corp. Не доставляйте им удовольствия!
— Слишком поздно. Он действительно выглядит…
— Как будто у глобального потепления и капитализма есть ребенок, который проходит через фазу бодибилдинга.
— Эм… Я собиралась сказать "симпатичный".
Я надулась. — Когда я смотрю на него, всё, что я вижу, это все чашки кофе без сливок, которые я пью со дня переезда. — И, может быть, иногда, просто иногда, я вспоминала тот взволнованный, изумительный
— Он снова предложил выкупить твою долю? — спрашивает Сэди.
— Он не признает моего существования. Ну, разве что иногда поглядывает, как будто я какой-то таракан, заселивший его нетронутую жилплощадь. Но его адвокат присылает мне электронные письма с нелепыми предложениями о выкупе каждый второй день. — Я вижу здание моей работы в ста футах от меня. — Но я этого не сделаю. Я сохраню единственное, что Хелена оставила мне. И как только я буду в лучшем финансовом положении, я просто перееду. Это не займет много времени, максимум несколько месяцев. А пока…
— Черный кофе?
Я вздыхаю. — А пока я пью горький, отвратительный кофе.
Глава 3
Пять месяцев, одна неделя назад
Дорогая Хелена,
Это странно.
Это странно?
Наверное, странно.
Я имею в виду, ты умерла. А я здесь, пишу тебе письмо. Когда я даже не уверена, что верю в загробную жизнь. По правде говоря, я перестала задумываться над эсхатологическими вопросами в старших классах, потому что они вызывали у меня тревогу и сыпь под левой подмышкой (под правой — никогда; что с ней такое?). И не похоже, что я когда-нибудь разгадаю тайну, которая ускользнула от великих мыслителей, таких как Фуко, Деррида или тот непроизносимый немецкий чувак c густыми бакенбардами и сифилисом.
Но я отвлекаюсь.
Тебя нет больше месяца, а всё по-старому, всё по-старому. Человечество по-прежнему находится в лапах капиталистических интриг; мы ещё не придумали, как замедлить надвигающуюся катастрофу — антропогенное изменение климата; я надеваю свою футболку "Спасите пчел и обложите богатых налогом" всякий раз, когда выхожу на пробежку. Как обычно. Мне очень нравится работа, которую я делаю в EPA7 (кстати, большое спасибо за то письмо с рекомендациями; я очень благодарна, что ты не упомянула тот случай, когда ты выручила Сэди, Ханну и меня из тюрьмы после того протеста против плотины. Правительству США это бы не понравилось). Есть ещё небольшая проблема: я единственная женщина в команде из шести человек, и парни, с которыми я работаю, похоже, считают, что мой хлюпкий женский мозг не способен понять сложные концепции, такие как… шарообразность Земли, я полагаю? На днях Шон, руководитель моей команды, потратил тридцать минут, объясняя мне содержание моей собственной диссертации. У меня были очень яркие фантазии о том, чтобы ударить его по голове и положить его труп под ванну, но ты, вероятно, уже знаешь всё это. Ты, наверное, просто сидишь весь день на облаке, будучи всезнающей. Кушаешь печенье. Изредка играя на арфе. Ты ленивая бездельница.
Я думаю, что причина, по которой я пишу это письмо, которое ты никогда, никогда не прочтешь, заключается в том, что я хотела бы поговорить с тобой. Если бы моя жизнь была фильмом, я бы пробралась к твоему надгробию и обнажила свое сердце, пока на заднем плане играет ре-минорная симфония в общественном домене. Но ты похоронена в Калифорнии (неудобно, правда?), поэтому письмо — единственный возможный вариант.
Всё это для того, чтобы сказать: Во-первых, я скучаю по тебе. Очень сильно. Чертовски сильно. Как ты могла оставить меня здесь без тебя? Стыдно, Хелена. Стыдно.
Во-вторых: я очень, очень благодарна, что ты оставила мне этот дом. Это самое лучшее, самое уютное место, в котором я когда-либо жила. Я провожу свои выходные за чтением в солярии. Честно говоря, я никогда не думала, что смогу войти в дом с фойе без сопровождения охраны. Я просто… У меня никогда не было места, которое было бы моим. Место, которое будет там, несмотря ни на что. Безопасная гавань, если хочешь. Я чувствую твоё присутствие, когда я дома, даже если последний раз ты ступала сюда, вероятно, в 70-х годах, возвращаясь с марша за освобождение женщин. И не волнуйся, я с нежностью вспоминаю твою ненависть к пошлятине и почти слышу, как ты говоришь: — "Прекрати это дерьмо". Так я и сделаю.
В-третьих, и это не столько утверждение, сколько вопрос: Ты не будешь против, если я убью твоего племянника? Потому что я очень близка к этому. Как… так близко. Я практически режу его картофелечисткой, пока мы разговариваем. Хотя сейчас мне приходит в голову, что, возможно, это именно то, чего ты хотела. Ты никогда не упоминала Лиама за все те годы, что я тебя знаю, в конце концов. И он работает в компании, чьим основным продуктом являются парниковые газы, так что, может быть, ты его ненавидела? Может быть, вся наша дружба была долгой аферой, которая, как ты знала, закончится тем, что я вылью тормозную жидкость в чай твоего наименее любимого родственника. В таком случае, молодец. И я тебя ненавижу.
Я могла бы дать полный список его ужасов (я составляю его в приложении "Заметки"), но мне нравится навязывать это Сэди и Ханне через Zoom. Я просто… Наверное, я хотела бы понять, почему ты поставила меня на пути одного из самых мудаковатых мудаков в стране. В мире. Во всем чертовом Млечном Пути. То, как он смотрит на меня, то, как он не смотрит на меня. Он явно считает себя выше меня, и…
Звонок в дверь. Я останавливаюсь на середине фразы и бегу ко входу. Что занимает у меня целых две минуты, подтверждая мою точку зрения, что этот дом достаточно просторен для двух человек.
Хотела бы я сказать, что у Лиама Хардинга дерьмовый вкус в декоре дома. Что он злоупотребляет наклейками с вдохновляющими цитатами, покупает пластмассовые фрукты в "Икее", повсюду приклеивает неоновые барные лампы. К сожалению, либо он знает, как создать довольно красивый интерьер дома, либо его кровавые деньги FPG Corp заплатили за наем того, кто знает. Это место представляет собой элегантное сочетание традиционных и современных предметов; я почти уверена, что тот, кто его обставлял, может правильно использовать слово "палитра" в предложении, и то, как глубокие красные, лесные зеленые и мягкие серые цвета дополняют паркетные полы, не случайно. И ещё тот факт, что всё выглядит так… просто. В таком большом доме, как этот, у меня был бы соблазн набить каждую комнату столами, сервантами и коврами, но Лиам как-то ограничился самым необходимым. Диван, несколько удобных кресел, полки, полные книг. Вот и всё. Дом просторен, полон света, оформлен в теплых тонах, и от этого ещё более красив. — "Минимализм", — сказала мне Сэди, когда я провела для неё видеоэкскурсию. — "И очень хорошо сделано". — Я думаю, что мой ответ прозвучал как рычание.
А ещё на стенах висят картины, которые невольно притягивают меня. Изображения озер на восходе и водопадов на закате, густых лесов и одиноких деревьев, замерзших земель и цветущих полей. Иногда дикие животные, идущие по своим делам, всегда в черно-белом цвете. Не знаю почему, но я поймала себя на том, что смотрю на них. Кадры просты, объект съемки обыденный, но в них что-то есть. Как будто тот, кто делал эти фотографии, действительно работал с настройками. Как будто они пытались по-настоящему запечатлеть их, унести домой их частичку.