Под парусом в Антарктиду
Шрифт:
Иван, давно мечтавший сделать хорошую антенну, использовав 24-метровую высоту грот-мачты и 18-метровую — бизани, наконец-то преодолел мои пессимистические на этот счет настроения. Радист осуществил свою мечту на Канарах: Дима полдня висел сначала на грот, а потом на бизань-мачтах. Иван хлопотно бегал по палубе, отправляя Диме кабели и инструмент, потея от волнения. В итоге между мачтами, и так достаточно опутанными такелажем, возникла дополнительная сетка из тросов и кабелей, выглядевшая достаточно внушительно. Впоследствии хватило одного выхода в море, чтобы на качке перетерлись резинки, создающие натяжение всей конструкции. Остатки антенны повисли двумя кусками с мачт… Иван не сдавался, у него уже был план абсолютно жесткой конструкции
Юра передал из Москвы, что «Апостол Андрей», не пройдя Севморпуть, зазимовал в Тикси. Это была хорошая весть, особенно под кружку пива. Но я не позволял себе мечтать о том, как мы лихо можем их обставить, зная, что все еще десять раз изменится.
Сразу же приходили нерадостные мысли о редукторе, неработающем заднем ходе, о парусах, которым не выжить на 25 тысячах миль, деньгах, которые потребует Новая Зеландия, Австралия и в особенности Владивостокское пароходство за разрешение прохода по Севморпути, о людях, которые к Петропавловску-Камчатскому будут измотаны. Но все равно я попросил нашего московского радиста Володю Бонешевского, чтобы он выяснил возможность аренды Инмарсата на четыре летних месяца Севморпути, и все чаще задумывался над тем, кто пойдет туда механиком. Кроме того, нужно договориться с Ингосстрахом о продлении страховки и, глубоко вдохнув, чтобы запала хватило на четыре месяца, начать северную часть пути. Но это была перспектива следующего года, а сейчас нужно было сделать все, чтобы не опоздать в Антарктиду.
Здесь, во время вынужденной стоянки на Канарских островах, я думал о том, что самое важное сейчас — это движение по маршруту. Любые заходы в порты уводили нас от цели. Я хотел сократить число портов, но это трудно было сделать, не испортив отношений с командой. Можно было бы сократить время стоянок, что, разумеется, человечнее, чем идти non-stop, но длительность стоянок во многом зависела от объема ремонтных работ, и тут ничего нельзя было поделать.
Наш скудный бюджет стонал от невозможности покрыть все расходы. В связи с заходом в порт я, как автомат, извлекал все новые и новые купюры. Но губительность этого почувствовал, когда Боцман объявил, что за четыре дня израсходовано на камбузе пять литров керосина и подошли к концу запасы бобовых, сгущенки и мясных консервов. Сложилось так, что в любое время на камбузе можно было отведать три блюда, из трех больших кастрюль и двух внушительных сковородок. Все это варилось и жарилось Леной, по-моему, из расчета не менее чем на двадцать человек.
Возможно, рулевое управление могло клинить из-за того, что лопнули сварные швы тех усилений, которые мы сделали в доке Питера перед самым выходом экспедиции. Это могло произойти в шторме перед Канарами из-за динамики тяжелого пера руля, в результате чего подпятник, поддерживающий перо снизу, мог сдвинуться вниз, что грозило, в худшем случае, потерей пера руля, в лучшем — его заклинивание. Я надел ласты и маску и нырнул под яхту. Днище оказалось таким же чистым, как тогда в доке, после того как мы его покрыли «необростайкой». Сварные швы выглядели мощно, без признаков трещин. Зеленая слизь на корпусе яхты была лишь в районе ватерлинии.
Женя попала в график шахматных соревнований Лас-Пальмаса, и родители почти каждый вечер водили ее на эти состязания. Соревнования, как правило, проходили у моря, на больших верандах, где были установлены столы, за которыми парами сидели шахматисты, числом иногда до пятидесяти человек, а болельщики располагались в пластиковых креслах по периферии веранды — у них было время, чтобы пройти к столу, налить кофе и взять легкую закуску. Маленькая Евгения играла со взрослыми и иногда выигрывала, а часто сводила партию к ничьей, хотя ее соперники были не случайные на этих верандах люди.
Мы же отдавали дань кофе, шанежкам, активно болели за Женьку и были готовы идти дальше, как только придут паспорта. Дима играл в волейбол на пляжных площадках, расположенных
Мы ходили в гости на соседние яхты, где у меня была возможность пустить в ход свой английский, но всякий раз собеседники ускользали из моих рук, предпочитая разговаривать с Димой или Боцманом. Лодки, стоящие на якорях вокруг «Урании-2», в большинстве своем — путешествующие по океанам яхты. Их команда, как правило, — супружеская пара, иногда семьи с детьми. Они досконально знали, как, куда, когда можно идти, где хорошие стоянки, где дешевле продукты и так далее. Проведя пару вечеров в кокпите небольшой яхты Ирвина, мы прослушали серию лекций о рыбалке в Атлантике, о стоянках и рыбалке на Кабо-Верде (острова Зеленого Мыса), получили много практических советов по хождению в этом районе Атлантики. При этом из каюты доносилось то стройное пение его маленьких детей, то смех, иногда на несколько минут наступала полная тишина.
Погода на Канарах была теплая и спокойная. К концу нашего пребывания пошли фронты из грозовых туч, которые несколько раз пролились дождем.
Сначала мы разъезжали на нашей шлюпке под мотором, а когда кончился бензин, стали двигаться с помощью весел. Ко мне вдруг вернулись ощущения, которые я испытал маленьким мальчиком, когда первый раз увидел плавающую лодку, а немногим позже мог почувствовать вязкое сопротивление весла, прибой, в котором лодка пляшет и надо оттолкнуть ее от берега и успеть заскочить в нее, чтобы быстро-быстро отойти на веслах. Ничего не забылось, все осталось таким, как было в первый раз на Иртыше, почти тридцать лет назад: и босые ноги в мокром песке, и замоченные водой закатанные штанины, и запах воздуха после ливня, и доступность рыбы, лежащей на дне лодки, и пришедшая уже навсегда свобода.
Наша экспедиция была прикована к берегу банальной причиной — отсутствием бразильских виз. Колумба эта проблема вряд ли волновала, и мы могли ему только позавидовать. Наконец, перед тем как мы всерьез принялись искать фирму, занимающуюся пересылкой ценных бумаг, пришли паспорта. Нас более ничего не держало на острове, осталось единственное — зарулить в яхт-клуб и заправиться пресной водой под завязку. Следующая заправка могла быть только по ту сторону Атлантики, в Бразилии. Пока в баки заливалась вода, посчитав, какой час сейчас в Москве, позвонил Люде на работу. Удивительно, я сразу же дозвонился и попал именно на нее.
— Когда ты приедешь? — в ее вопросе было столько нежной настойчивости, что это заставило меня пережить одно из счастливых и трогательных мгновений. Боже мой! Она смотрела на это так, как будто я вышел в булочную и вот-вот вернусь. Я повесил на себя еще одну, но приятную в этот раз задачу: вернуться как можно быстрее. И неважно, что я совершенно не знал, как это сделать.
Мы не исправили наш дизель-генератор 44 в Лиссабоне и отложили ремонт до Канарских островов, где получили еще более худшую ситуацию по запчастям. И с трудом решили вопрос заправки яхты дизтопливом. Не надеясь на 44, мы все-таки купили в Лиссабоне мощный, но достаточно легкий и дешевый яхтенный водяной насос американской фирмы, отказавшись от целого блока тяжеловесной советской техники, рассчитанной на 380(!) вольт, с большим и тяжелым дизель-генератором на основе двигателя 4Ч-а. У нас был маленький, 4-киловаттный японский дизель-генератор весом 35 килограмм, спонсорский подарок, который вырабатывал 220 вольт и легко «набивал» все наши аккумуляторы и мог в паре с новым насосом заменить весь наш старый ненадежный агрегат весом около двух тонн. Японское изделие работало четко и надежно и потребляло удивительно низкое количество топлива. Мы решили больше не переживать по этому вопросу.