Под парусом в Антарктиду

Карпенко Георгий

«Ожог! Ожог» — орут. Вывели полуслепого в кокпит, успели подсунуть простынь, положили и быстро, в два баллончика, обдали пеной все тело. Оказывается, он открывал ножом консервную банку и порезал сильно руку, подошел к камбузной мойке, чтобы смыть кровь, но потерял сознание при виде крови и рухнул на камбузную плиту, на которой в десятилитровой кастрюле кипела вермишель, опрокинул на себя кастрюлю. Ожог, начиная с шеи и кончая пятками, по всей спине. Пока читали вслух умную медицинскую книгу, стемнело. Боцману постелили на моей койке, а я перебрался на его, верхнюю.

Выздоровление Боцмана началось с первой минуты после получения им ожогов, и можно было надеяться, что он скоро встанет на ноги.

А утро началось с обрыва шкота и разрыва задней шкаторины стакселя.

Аврал по замене стакселей плавно перешел в аврал по подготовке лодки к приходу в Бразилию. У Боцмана на заднице сплошной пузырь, еще штук пятнадцать пузырей величиной с кулак разбросаны по спине, шее, ногам. Ничего не ест. Заставляем пить. Пьет. Я пытаюсь «добить» статью для «Вокруг света», сижу в углу каюты и набираю на компьютере текст. В метре от меня, с широко расставленными ногами, держась за верхнюю койку, покрытый безобразными волдырями, с кусками сползающей мертвой кожи, обнажающей живую плоть, стоит голый Сашка и тихо постанывает, кряхтит. Он уже успел отлежать на койке живот — свое единственное не задетое кипятком место, но лежать на животе из-за обожженных коленок так же мучительно, стоять ему легче. Я посматриваю на него, а перед глазами встают картины подводного мира на островах Зеленого Мыса, две яхты цыган под палящим солнцем, покачивающихся на зеленых волнах, и пытаютсь из этого что-то «слепить».

Вечером голубым сгустком над горизонтом показалась земля. Всю ночь провели в напряжении, идя вдоль длинной цепочки огней рыбацких лодок, стоящих на переходе глубин с 3000 до 50 метров. На этом резком поднятии материка извечно хорошо ловилась рыба, и на протяжении сорока миль, которые мы шли вдоль берега на юг, цепочка из рыбацких суденышек не прерывалась. С рассветом мы подошли к створу Ресифи и начали заход. Запустили двигатель, один за другим сняли паруса, втянулись в узкую и длинную гавань. И у первой небольшой компании из парусных яхт отдали якорь. Это произошло ровно в 9 часов по Гринвичу. Мы пересекли Атлантику от островов Зеленого Мыса за 15 суток. Через час после отдачи якоря начался отлив. Опустили лот — под кормой три метра в начале отлива, у носа — три с половиной. Заводимся, выбираем якорь, переходим ближе к фарватеру. Собираемся в город.

Глава 7. Южная Америка справа по борту

«В наш век лихой нам нужно так немного,Улыбку друга, ветер над травой.Дай Бог, друзья, нам дальнюю дорогу,Зеленую звезду над головой».Вл. Турьянский

Итак, мы в Бразилии. Накачиваем воздухом надувнушку и чуть ли не все плывем к берегу. Проходим портовые ангары и сразу же попадаем к рынку. Нас окружает толпа продавцов, и каждый из них начинает причитать на непонятном нам языке, приглашая купить что-то у него. Мы блуждаем взглядами по лицам, не отдавая никому предпочтения, нас устраивает эта односторонняя связь, где можно смотреть на этих детей природы и наслаждаться их активной реакцией. Но они не так просты, как это кажется с первого взгляда, и мы, уже подпружиненные толпой голосящих по-своему бразильцев, входим в ряды, на которых горами лежат дары ИХ природы. Это самый настоящий сельскохозяйственный рынок, только вместо картошки, морковки, свеклы и соленых огурцов здесь лежат фрукты Южной Америки. Малую часть всего этого мы могли видеть на российских рынках. Спрашиваем названия, стараемся запомнить и набираем всего понемногу, но нести тяжело. К Ивану постоянно пристают женщины, а нас с Димой будто не видят. Отвезли фрукты на яхту, где Лена осталась готовить праздничный обед, основу которого должны были составить четыре купленных курицы, обилие экзотических фруктов и «гуси» свежего сухого вина. Потом поехали с лодочником за водой на его длинной и легкой лодке. Пока плыли вдоль илистого берега, видели очень черных и очень худых мужчин неопределенного возраста, которые, стоя по колено в воде, ловко забрасывали на глубину сеть, она летела, раскрываясь еще в воздухе, и падала в воду уже растянутой. Рыбак тянул за веревку и вытягивал сеть на берег. Чаще она возвращалась пустой, но иногда в грязи ила подпрыгивала рыбка величиной с детскую ладошку, и рыбак очень радовался этому. Мы набрали в свои канистры 300 литров пресной воды, но на обратном пути деревянная лодка дала течь, и мы чуть не затонули в ста метрах от «Урании-2», когда рядом прошла моторка и волна от нее заполнила нашу лодку. Я схватил банку и начал вычерпывать воду, а черный лодочник, как только появился борт яхты, буквально взвился ввысь и оказался на высоком борту «Урании-2». Тут-то я и вспомнил о местных пиратах, о которых нас предупреждали еще на Канарах.

На берегу напротив нашей стоянки было большое летнее кафе, куда мы с Иваном отправились в душ, а потом присели за столик, любуясь на «Уранию-2». Не торопясь, принялись пить пиво (первое пиво после того, как пересекли Атлантику). Недалеко от «Урании-2» стояли борт к борту три спортивные английские макси-яхты, также пришедшие накануне, причем стояли на одном якоре, отданном с крайней яхты. Поддувало. Смотрим, троица пошла. На их палубах ни души. Мы с Иваном напружинились и нервно пьем пиво. Смотрим, и наша «Уранюшка» подалась следом. У нас пиво, а она пошла! Быстро допиваем, не сводя глаз с уходящей яхты, бежим через кафе и прыгаем в лодку, гребем наперерез. На нашей палубе ни души (что же там делать в такую жару), потом появился Валера и, судя по тому, что следом повыскакивали остальные, увидел, что «Уранию-2» сорвало с якоря. Видим, что наши отдали еще цепь, и яхта встала. Не останавливаемся и гребем к английским яхтам. Догоняем их одновременно с подлетевшей от берега моторкой, полной англичан. Летят в воду якоря с крайних яхт, и вся троица останавливается. Знакомимся. Яхты находятся в кругосветке, но с претензией на заход в Антарктиду. Вся программа рассчитана на три года, узловой момент — встреча 2000 года на Таити. Капитана одной из яхт зовут Крис. Он обещает завтра утром устроить медицинскую консультацию нашему боцману в яхт-клубе, расположенном в двух километрах в глубине губы — их кругосветка имеет там спонсорскую поддержку, в том числе и медицинское обеспечение.

Утром, в назначенное время, Крис с двумя девицами подъехали на моторке к «Урании-2». Крис поднялся на борт, чтобы посмотреть на больного перед тем, как везти его в яхт-клуб. Он напористо и быстро прошел в каюту и увидел стоящего во всей красе Боцмана. Англичанин непроизвольно сделал два прыжка назад, не скрывая своего впечатления от увиденного.

Мы погрузились в лодку и поехали в яхт-клуб. Навстречу нам попадались яхты и моторки, наверное, они удивлялись, когда видели картинку со стоящим в шлюпке Цезарем, обернутым белой простыней от пят до шеи, с могучим, в обрамлении светлых кудрей, лбом. Вокруг Цезаря сидели как бы его ученики, и он опирался на их плечи. В большом медицинском кабинете яхт-клуба, напичканном никелированной аппаратурой, Сашку попросили скинуть его белые одежды — это произвело впечатление даже на дежурных врачей, они сказали нам, что сами делать ничего не будут, вызовут карету «скорой помощи» и отвезут его в госпиталь. Минут через пятнадцать пришла машина, взяли Боцмана и одного сопровождающего. Поехал Дима, знающий английский язык.

Но уже через два часа Сашка вернулся весь упакованный в бинты и прикрытый красивой, в картинках, новой госпитальной простыней. В госпитале ему сказали, что пять дней нужно находиться под наблюдением врачей и ходить на перевязки. У Боцмана начался новый интересный период, что-то вроде путешествия в мир Бразилии с медицинским уклоном. Утомленному долгим одиночным бом-жеванием в Лиссабоне, а потом большим морским переходом, Боцману, я думаю, было соблазнительно на недельку нырнуть в тишину палаты, охлажденной кондиционером, и остановить этот бешеный поток впечатлений, стрессов и не менее губительный всплеск удачи, когда душа даже не успевает насладиться событием. Было странно, что они ничего Сашке так и не сделали, просто обмотали его сухими бинтами и все. А вечером приехала одна из подружек Криса, организовывающая береговые мероприятия их экспедиции, очень энергичная португалка по имени Александра, и сообщила, что русскому Александру нужно наблюдаться здесь не менее десяти дней. Это сообщение меняло все, и я долго не мог заснуть, обмозговывая ситуацию, в которую мы попали. Ночью дуло, и я каждые полчаса вставал и шел смотреть, как держит якорь. Был бы здесь Чубаркин, вылечил бы он Боцмана моментально! Но Артур появится только в Рио.

Утром Лена повезла Боцмана в госпиталь, а мы занялись подготовкой яхты к дальнейшему плаванию. Наконец-то Иван поговорил с Бони-шевским, и тот сообщил нам еще одну неприятную вещь — его продвинули в звании, теперь он полковник, работы прибавилось, она не позволит ему работать с нами в эфире. Потом Иван полчаса рассыпал морзянку с кем-то другим, и все улыбался, потом объяснил: «Уважаю радистов, которые понимают с полуслова!»

На штурманский стол, освещенный солнцем, какой-то юморист положил наш термометр, и он показывает 42 градуса. Приехала Лена и сообщила, что у Боцмана подозрение на заражение и его положили в госпиталь. Поехали с Димой в госпиталь. Боцман лежал в отдельной просторной палате, в которой, кроме его кровати и холодильника, был еще и диванчик для посетителей. У правой его руки находились пульты, с помощью которых он уже уверенно управлял кондиционером, телевизором и жалюзи на окне. Прикасаясь к маленьким рычагам, он продемонстрировал нам, как может трансформироваться кровать, на которой он лежит, в кресло, например, или приподнять только головную часть, или ноги — пожалуйста. Видно было, что Боцману страшно нравилось здесь лежать. Пришла сестра и предложила ему совсем уж бред — женщину для успокоения. Мы с Димой смотрели на все это раскрыв рты, и Дима клянется, что не ошибся в переводе. Боцман притворился, что не понимает еще португальский в такой степени, и попросил сестру повторить свое предложение на английском. Сестра по-английски знала только «NO», оказалась настойчивой и в других интерпретациях дважды повторила свой вопрос, от которого Боцман, наверное, дважды вспотел в своих бинтах. Как выяснилось из диагноза, у Сашки было поражено 25 процентов кожи ожогом первой, второй и третьей степени.

С утра «добил» рассказ для «Вокруг Света», распечатал, отдал в печать фотопленки, отснятые на Кабо-Верде, позвонил Юре. Валера зашил стаксель, Аркадий очистил корпус от водорослей в районе ватерлинии. Иван совершенно случайно связался с антарктической станцией «Беллинсгаузен». Случайно, но, по моему глубочайшему убеждению — совершенно закономерно! Будто бы появился второй человек, который впрягся вместе со мною в лямки, которые, надрываясь в одиночку, я тянул. Теперь призыв идти в Антарктиду будет исходить не только от меня, теперь с той стороны будут тянуть нас к себе, на остров Кинг Джорж. Подпольными разговорами о том, чтобы не идти в Антарктиду, а юркнуть в Магелланов пролив и уйти на Пасху, а потом пройти по экзотическим островам, уже пропитан воздух «Урании-2»! Договорились о времени связи, частоте. Ребята с «Беллинсгаузена» заинтригованы — к ним идет их, российская яхта!!! Сыплются вопросы, и нам радостно отвечать.

На следующий день Александра прислала за нами лодку, и мы с Димой поехали в яхт-клуб. Она не узнала нас тотчас, и это рассердило даже ее поклонника Диму. Потом мы втроем поехали к Сашке в госпиталь. Накануне ему сделали операцию по пересадке кожи с ягодиц на икры. Когда он пробирался от своей суперкровати к окну покурить, было видно, что ему очень больно проделывать этот путь. Нам повезло, что в этом же госпитале лежал австралиец из команды Криса, который по приходу в Ресифи неудачно нырнул в бассейн яхт-клуба, так что сломал шейный позвонок. Теперь австралиец, одетый в могучий гипсовый шейный корсет и насобачившись водить глазами на 180 градусов, лежал в том же госпитале, что и Боцман. Александра развернула кипучую деятельность по излечению двух мужиков, свалившихся на ее плечи, и была готова вывернуть наизнанку весь госпиталь, чтобы улучшить ситуацию. Боцман хоть и шутил, но явно не походил на человека, способного в ближайшее время продолжить плавание на яхте. Александра привела в палату лечащего врача, и мы хорошо поговорили. Врач сказал, что Сашу будут держать здесь еще пять дней, делая ему серьезную терапию, а потом он может выписаться, но оставаться непременно поблизости под присмотром врачей и приходить на перевязки. Александра, обращаясь только ко мне (наверно, у меня было написано на лбу, что яхта должна срочно уходить), сказала, что попробует договориться с яхт-клубом на предмет проживания там нашего Боцмана в течение 5–7 дней. Я тут же высказываю всем свою идею, что яхта идет в Рио-де-Жанейро, ходу ей туда около десяти суток, Боцман за это время полностью излечивается и прилетает к нам в Рио. Я втянул голову в плечи, ожидая камнепад упреков в своей душевной черствости и заботе только о своей экспедиции, которая всех уже достала постоянной гонкой, но Дима молчал, а врач и Александра одобрительно закивали. Оставалось теперь договориться с яхт-клубом.