Под пеленой

Яна Дубинянская

ПОД ПЕЛЕНОЙ

Входя, Селестина попробовала придержать дверь, но она все равно захлопнулась с глухим стуком, и вьюжный ветер тут же протяжно запел, резонируя в каких-то невидимых щелях. Девушка устало-облегченно перевела дыхание

и слабым движением сбросила на плечи капюшон, сплошь залепленный снегом.

Боже, какое счастье, что она все-таки дошла сюда.

Позавчера эта гостиница показалась ей маленькой, неустроенной, неуютной и к тому же угнетающей серой пустотой. Селестина даже поссорилась с хозяйкой - напрасно, ведь эта грузная неприятная женщина не виновата, что

все транспортное движение парализовано из-за непогоды. А сегодня был последний шанс вернуться к сроку в агентство, и Селестина без особой надежды

все-таки пошла на станцию, а на обратном пути началась такая метель... Она

думала, что никогда не дойдет... боже, какое счастье!

Камин в прихожей горел каким-то особенно теплым и ласковым светом,

снег уже начал таять и тонкими ручейками стекать на пол с пальто и волос

Селестины. Даже на ресницах набухли и упали на щеки тяжелые капли. Расстегивая пальто, она подошла к круглому, чуть выщербленому по краю зеркалу на

стене и начала приглаживать залепившие почти все лицо светлые волосы. Краем

глаза она увидела на другом конце прихожей груду каких-то вещей, а рядом с

ними неизвестно откуда взявшихся в такую погоду новых постояльцев...

– Жюли!

– Тина?

Густо накрашенные ресницы Жюли изумленно взметнулись над небольшими

карими глазками, сделав ещё отчетливее черные следы между верхними веками и

бровями. Жюли совсем не изменилась... Она точно такая же, как во время их

последней встречи полтора года назад, и как пять лет назад, на своем бракосочетании. Самая дорогая тушь всегда отпечатывается у неё под бровями, а

одевается Жюли во все самое шикарное и дорогое, и вроде бы даже со вкусом,

но ничего из её вещей почему-то никогда не хочется иметь у себя...

– Привет, Тина, как ты здесь оказалась? Прекрасно выглядишь, только

тебе не идет этот цвет. Как у тебя на личном фронте? Мама, слышишь, Тина

здесь!

Жюли, как всегда, говорила быстро-быстро, словно отбивая стремительную дробь серебряными молоточками - отвечать ей было физически возможно только улыбкой. И Селестина улыбалась, дыша медленно и ровно, постепенно напитываясь приятным теплом натопленного помещения.

Полная, роскошная мать Жюли обернулась - она поднималась по лестнице

вслед за спортивным молодым человеком с чемоданами в обеих руках.

– Тина? Какая Тина? А-а...

Конечно, она сразу узнала и вспомнила Селестину - все-таки лучшая

подруга детства единственной дочери. Но - Селестина чуть сжала и изнутри

прикусила губы - надо же указать этой девчонке её место, напомнить, к каким неизмеримо разным кругам общества они принадлежат...

Жюли с таинственной улыбкой посмотрела вслед молодому человеку.

– Это наш шофер. Интересный мужчина, правда? Знаешь, с ним совершенно невозможно остаться наедине. Он жить без меня не может, говорит, чтобы я

бросила Алекса и уехала с ним в Америку - как же!

– Но как ты здесь очутилась? спросила Селестина, когда знакомое "как

же" возвестило об окончании истории очередной победы подруги.

Жюли неопределенно махнула рукой.

Еду на зимние курорты. У Алекса опять дела в Сити, но он потом приедет ко мне... Эта гостиница, конечно... премилое местечко, - она ослепительно улыбнулась проходившей мимо хозяйке, - но, чтобы переждать эти

ужасные заносы, сойдет.

– Так вы ненадолго? А зачем выгружаете вещи?

Дверь отворилась, пахнув влажным холодом, и в ореоле мелкой снежной

пыли появился огромный, прямо таки колоссальный мужчина, нагруженный множеством тюков, свертков и чемоданов.

– Не оставлять же в машине, - скороговоркой, даже относительно ее

обычного темпа речи, сказала Жюли.
– А это Билли, мой кузен. Он вовсе не

псих, как все думают, просто медленно воспринимает информацию. Так что лучше и не пытайся с ним говорить.

Боже мой, ужаснулась Селестина, может быть, именно это и называется

отсутствием комплексов, но разве можно вот так, при человеке...

– Жюли!..

– Когда разговаривают быстро и не с ним, он вообще ничего не воспринимает, - успокоила её подруга.
– Билли, познакомься, это Тина.

Гигант обернулся в их сторону и молча кивнул Селестине. Его глаза

смотрели на неё из косматой рыжей рамы - невозможно было определить, где

кончается густая всклокоченная борода и начинается большая мохнатая шапка.

Он снова кивнул, потом медленно повернул голову и тоже направился вверх по

лестнице.

– Ну ладно, я пойду, надо устроиться, - заговорила Жюли.
– Могу себе представить, какие тут комнаты...

– Ничего, - с чуть рассеянной улыбкой сказала Селестина, и хозяйка

окинула её оскорбленно-презрительным взглядом.

На ходу обернувшись к зеркалу, Жюли поправила мелкие каштановые кудряшки, и в это самое мгновение Селестина вдруг увидела в углу прихожей еще

одного человека. И почему-то факт его не замеченного ею присутствия так поразил её, что она даже вздрогнула и, сделав непроизвольное стремительное

движение, оказалась возле Жюли и наклонилась к её голове с шепотом:

– Кто это?

Он сидел на скамье, расслаблено свесив длинные руки, но во всей его

фигуре чувствовалась напряженность. Несмотря на тепло помещения он, как и

кузен Жюли, не снял шапку, и её огромные меховые уши закрывали половину его

лица.

– Понятия не имею, - пожала плечами Жюли.
– Живет здесь,

наверное... Пока, Тина.

Этого человека не было раньше здесь.

* * *