Под покровом лжи

Лучено Джеймс

Сате Пестаж посадил ховер в свободном боксе парковочной платформы, вблизи от входа, помеченного как предназначенный для людей и близких к ним рас, но подальше от самой разукрашенной из всех приемных зон.

— Не теряй времени, — сказал Палпатин с заднего сиденья, — но веди себя вежливо.

Пестаж кивнул.

— Будьте уверены.

Палпатин открыл заднюю дверцу округлого ховера, вышел, изящным жестом поправил складки вышитого плаща и исчез в дверях. В холле он наткнулся на сенатора Орна Фри Таа.

— Я слышал,

вы там присутствовали, — сказал Палпатин.

Пухлый тви'лекк потряс тяжелой головой — по-видимому, это должно было означать глубокую скорбь.

— Настоящая трагедия. Воистину, это ужасно.

Палпатин скептически приподнял бровь.

— Ну, хорошо, — раздраженно запыхтел Таа. — На самом деле, Валорум отклонил мои требования относительно снижения тарифов на экспорт рилла с Рилота. Если я смогу помочь делу, навестив его в медцентре, я так и сделаю.

— Мы делаем, что должны, — мягко сказал Палпатин.

Таа некоторое время молча изучал его.

— И я правильно понимаю, что ваш визит вызван исключительно искренней заботой?

— Верховный канцлер — глас Республики, верно?

— На данный момент, — с отвращением согласился Таа.

Охранники из Гвардии были расставлены по всей приемной зоне, так что Палпатину пришлось не меньше шести раз предъявлять идентификатор, прежде чем его впустили в зал ожидания, зарезервированный для посетителей Валорума. Там он обменялся приветствиями с сенатором от Алдераана Бэйлом Органой — высоким, привлекательным брюнетом — и со столь же представительным сенатором от Кореллии, Комом Фордоксом.

— Вы уже слышали, кто несет ответственность за все это? — спросил Фордокс, стоило Палпатину усесться на кушетку напротив него.

— Только то, что «Невидимый фронт» наверняка замешан.

— У нас есть доказательства их участия, — сказал Органа.

Лицо Фордокса исказилось от гнева и смущения.

— Это за пределами понимания.

— Акт, который не может остаться безнаказанным, — согласился Органа.

Палпатин сочувственно поджал губы и покачал головой.

— Ужасное веяние времени, — сказал он.

Недуги, которые приводили в медцентр, обычно были следствием злоупотребления едой или напитками, или травм, полученных на скупбольных кортах, или аварий аэротакси. Бывало, что попадали они сюда и в результате случающихся время от времени дуэлей. Изредка сенаторов загоняла в медцентр болезнь, и уж совсем редко — попытка покушения.

Палпатин чувствовал свою ответственность.

Он должен был выяснить, что произошло во время его встречи с Хаваком. Этот юный радикал не раз подчеркивал, что Валоруму нужно дать понять, насколько опасен «Невидимый фронт». Но Палпатин и не думал, что Хавак пойдет на покушение.

То, что Хавак был к тому же и глупцом, делало его особенно опасным. Неужели он действительно верил, что, если во главе Сената будет стоять кто-то другой, дела «Невидимого фронта» изменятся

к лучшему? И неужели он не понимает, что Валорум — их самый надежный союзник в деле обуздания Торговой Федерации — путем введения налогов или еще как-либо? Попытавшись убить Валорума, Хавак не только придал достоверности в глазах общественности заявлениям Федерации, что «Невидимый фронт» представляет угрозу для общества, он еще и сделал более обоснованными их требования о наращивании оборонительной армии.

Стоит напомнить Хаваку, кто его настоящий враг.

Если только, подумал Палпатин, Хавак вовсе и не хотел привлекать к себе внимания. Может ли оказаться так, что за обходительной, но неопределенной миной Хавака скрывается пытливый ум?

Палпатин предавался раздумьям, пока Фордокс и Органа наносили визит Валоруму. Он все еще продолжал размышлять, когда спустя какое-то время в зал ожидания вошла Сэи Тария.

Палпатин встал и поздоровался.

— Как я рад вас видеть живой и здоровой, Сэи. С вами все в порядке?

Она постаралась приветливо улыбнуться.

— Теперь-то я нормально себя чувствую. Но это было ужасно.

Палпатин изобразил на лице понимание серьезности момента.

— Мы сделаем все возможное, чтобы защитить верховного канцлера.

— Я знаю.

— Как он?

Она взглянула на дверь.

— Он… очень хочет вас видеть.

***

Палату Валорума охраняли все те же вооруженные гвардейцы. Это был загон без окон, стены которого сплошь состояли из медицинских мониторов и сканеров, за которыми надзирал меддроид — двуногий, снабженный щипцами-манипуляторами, с вокодером, чем-то на поминающим дыхательную маску.

Валорум был бледен и мрачен. Тем не менее он упрямо сидел в постели. Его правая рука от плеча до кисти была заключена в гибкий цилиндр, наполненный бактой. Бакта — прозрачная студенистая жидкость, которую производила раса насекомообразных, — обладала способностью ускорять регенерацию клеток и процесс заживления. Обычно после терапии бактой не оставалось шрамов. У Палпатина часто бывало ощущение, что эта чудодейственная субстанция, как и джедаи, была ключом к выживанию Республики.

— Верховный канцлер, — произнес он, подходя к постели. — Я пришел, как только узнал.

Валорум мягко отмахнулся здоровой рукой.

— Не стоило беспокоиться. Меня выпишут уже сегодня, — он жестом предложил Палпатину стул. — Знаете, что сделали гвардейцы, когда притащили меня сюда? Они выставили всех пациентов из помещения неотложной помощи, потом очистили весь этаж, ничуть не заботясь об удобстве для пациентов.

— У службы безопасности были на то причины, — сказал Палпатин. — Зная, что если их покушение на площади сорвется, вас доставят сюда, убийцы могли оставить засаду в приемном покое.