Под покровом звезд
Шрифт:
– Мелочи слова не давали, – осаживает её Оливия.
– Но… Ливи! – канючит Бетти. – Мне уже есть восемнадцать! В древности вообще в этом возрасте люди считались совершеннолетними.
– Ты забыла добавить, что на Земле. А наши предки были более дальновидными.
Младшая фыркает, совсем по-детски надувая губки.
– Пойдёмте уже.
Я обреченно морщусь, понимая, что сестры не оставят в покое. Им нужен праздник. И от этого осознания становится невыносимо тошно. Ладно, можно просто постоять рядом, не вникая в происходящее.
Глава 2
Подсветка тянется по потолку вдоль всего коридора. Мертвенно–зелёный свет сильно давит на глаза. Его специально делают таким, чтобы пленники быстрее ломались. Здесь даже температура ниже, чем в жилом отсеке, и совершенно не соблюдаются суточные ритмы. В остальных частях освещение меняется в зависимости от времени суток, имитируя смену дня и ночи. Тут же счёт времени теряется – это, как говорят, мотивирует пленников на сотрудничество.
Большую часть товара уже рассортировали. Осталось не больше десятка рабов. Флип – главный надсмотрщик, сверяет со списком, делая пометки напротив номеров.
– Как дела, Флип? – Оливия буквально пожирает хищным взглядом пленников, выстроенных в ровную шеренгу.
– В этот раз товар гораздо хуже, – раздосадовано произносит мужчина. – Хромой Джек втюхал неликвид, даже не знаю, сколько за них можно выручить на Мэджике. Половину можно продать только в дыру типу Овсянницы или на рудники Грэнни.
Услышав это, несколько рабов синхронно вздрогнули. Грэнни – захолустная планета с богатыми залежами полезных ископаемых и религиозными фанатиками, отрицающими технический прогресс в самых извращенных формах. Космические корабли, прилетающие ради торговли их вполне устраивают, но в рудниках исключительно ручной труд. На удивление, собственный труд они яро отрицают – только рабский.
– Ну что, – Флип обыденно перезаряжает инъектор с наночипами, – на Грэнни или Мэджик?
Молодой брюнет, лет двадцати ежится, осознавая, что срок жизни на Мэджике может быть гораздо больше, но качество… Хотя служить игрушкой для кого-то лучше, чем махать киркой в тёмном забое. Парень лишь коротко кивает, покорно подставляя плечо.
Короткий щелчок инъектора, и его отправляют дальше в «жилую» зону. Пленники должны выдержать недельный карантин перед отправкой на основную станцию. «Седая дама» – перевалочный пункт.
Девочки активно обсуждают товар, наблюдая, как Флип осматривает его. У каждого раба необходимо проверить чистоту кожи, состояние зубов, а после загнать в медсканер. Заведомо больные или раненые отправляются в шестой отсек.
– Флип, душка, – Оливия обворожительно улыбается, обращаясь к надсмотрщику, как только сканер загорается зеленым, – вот этого крошку хотим посмотреть поближе.
– Как скажите, мисс, – мужчина защелкивает на шее парня ошейник с особым “поводком”, в виде специального браслета, который носит хозяин.
Если расстояние между ошейником и рабом станет слишком велико, например, при попытке побега, включается защитная система, которая сдавливает шею, перекрывая доступ к кислороду.
– Как тебе, Элли? – девушка обхватывает двумя пальцами подбородок парня, поворачивая из стороны в сторону. – А теперь, малыш, повернись и покажи свою попку.
Пленник несмело поворачивается спиной. Меня тошнит от происходящего, этот парень не вещь, и его задница интересует меня меньше всего.
– Наклонись! – сестра в привычной манере отдает приказ. – Давай, покажи себя во всей красе, – хихикает Мелисса.
От её приторно сладкого голоса бросает в дрожь. Сейчас она показательно сюсюкает, как бы показывая рабу мягкий нрав, но я же знаю, что творится за закрытыми дверями каюты. Мне заведомо жаль этого мальчика, но перечить старшей сестре или проявить протест, значит, заработать себе проблемы. Отец не потерпит от меня слабости, скорее собственноручно выкинет в открытый космос, чем позволит противиться его власти.
Остальные рабы уже не интересуют сестер, они нашли свою цель в истощенном парне, смотрящим на все сквозь слезы. Такие взгляды часто можно встретить у совсем юных, например, как он. А вот остальной товар – они понимают, что происходит, особенно, когда мы уводим мальчишку. В очередной раз, мысленно прошу у него прощения и даю себе снова обещание сбежать из этого проклятого места, но память все равно возвращает меня в прошлое:
В маленькой темной каюте раздается громкий звук хлыста, со свистом рассекающего воздух, а после оглушающий крик боли. Потом ещё и ещё, пока раб не начинает рвано хватать воздух ртом, задыхаясь от страха… Звонкий смех сестры вторит его жалобным всхлипам. Ливи всегда нравилось наблюдать, как они страдают, чужая боль возбуждала ее.
– Ну что ты, дружок, – Оливия трепет судорожно хватающего воздух ртом мужчину за щеку. – Это всего лишь десять. Мы только начали.
Вдоль его спины тянутся кровавые полосы рассеченной кожи. Руки и ноги крепко связаны под деревянной лавкой, лишая возможности двигаться.
– Я все сделаю, госпожа, – шепчет он разбитым в кровь губами.
– Конечно, – она улыбается вполне искренне, – уже делаешь.
Оливия подходит к металлическому столу, где разложены приспособления для её любимых развлечений, и берет бутылку из зеленого стекла. После чего возвращается и медленно выливает содержимое на израненную спину раба. Мужчина выгибается от очередной боли.
– Гипертонический раствор поваренной соли? – с интересом спрашивает Мелисса.
– Конечно. Сменишь меня? – Оливия протягивает хлыст сестре.
Мелисса несколько раз перекладывает его из руки в руку, примериваясь, а после резко бьёт.
Ещё один крик, переходящий в глухой то ли рык, то ли хрип, а под лавкой растекается лужа.
– Как некрасиво, – Оливия наигранно сморщила нос. – Нужно тренироваться, дружок.
Я тяжело выдохнула, отворачиваясь и сползая по двери каюты прямо на пол. Мелисса настолько увлеченно наносит удары, что даже не замечает, что происходит вокруг. Не хочу в этом участвовать, просто не могу, даже если за свою слабость придется подставить под хлыст собственную спину.