Под псевдонимом Дора
Шрифт:
Когда провал радиоигры стал очевиден и контрразведчики поняли, что через Москву большего, чем уже известно, не узнать, полиции было позволено действовать, Последовали новые аресты.
19 апреля 1944 года полицейские схватили Сиси, Пауля Бётхера и Христиана Шнейдера (Тейлора). Спустя ровно месяц был арестован Рудольф Рёсслер (Люци). Всех их отправили в одиночки лозаннской тюрьмы Буа-Мермэ, где уже томились наши радисты.
Зачем полковнику Массону понадобились эти аресты? Ведь он и без того выполнил свое обещание (если было такое) Шелленбергу: радиосвязь с Москвой еще с ноября 1943 года
А интересы эти состояли в том, чтобы любыми мерами сберечь очень важную для безопасности конфедерации тайну в лице Рудольфа Рёсслера и его глубоко законспирированной группы в Берлине. Полковник Массой, безусловно, не собирался заключать в тюрьму немецкого эмигранта, через которого он получал информацию из верховных военных кругов рейха. К тому же в материалах следствия ничего не говорилось о причастности Рёсслера к делу арестованных радистов. Последние не соприкасались с ним, никаких наводящих о нем сведений следствию дать не могли, как ничего не могли они сказать также о Сиси или Тейлоре, с которыми связи не имели.
Для Сиси же Люци был анонимной фигурой, она его не знала, поэтому приоткрыть завесу тайны не могла. Ее арест ничего не значил для Массона. Единственно, кто из сотрудников группы был лично знаком с Рудольфом Рёсс-лером, - это Христиан Шнейдер. Он мог рассказать следователям многое, если б заговорил. Так оно и случилось: Шнейдер заговорил. На допросах он признался во всем, назвал имя Рёсслера, от которого получал информацию. Этого, должно быть, полковник Массой не учел. Теперь он вынужден был дать согласие на арест Рудольфа Рёсслера.
Военным властям, конечно, ничего не стоило бы отменить арест Рёсслера, в чьих руках находилась одна из лучших агентурных групп швейцарской разведки. Но его имя показаниями Шнейдера было предано огласке в нежелательной связи с делом о советской разведывательной группе, и Массой опасался - кстати, не без оснований - как бы гитлеровцы, несмотря на секретность следствия, не пронюхали, что некий эмигрант Рёсслер и Люци одно лицо. Ведь тогда люди Шелленберга, несомненно, похитят или уничтожат его. Допустить такое шеф разведки и контрразведки конечно же никак не мог, Оставалось одно: упрятать Рудольфа Рёсслера, пока не поздно, в тюрьму. Тюрьма, пожалуй, была тем единственным местом, куда агентам СД и гестапо проникнуть было почти невозможно.
Напуганный арестом, Шнейдер, как уже сказано, выдал своего друга Рудольфа Рёсслера, рассказал о связи с Сиси, признался, что работал на советскую военную разведку. Предательство Шнейдера поставило остальных арестованных в трудное положение.
Кроме показаний Шнейдера прямой уликой против Сиси являлась пачка донесений от Люци, в том числе зашифрованные радиограммы, найденные при обыске квартиры; эти материалы Сиси хранила, рассчитывая как-то переправить в Центр.
Шифровальная книга Сиси в руки полиции не попала - она была надежно спрятана.
Между прочим, в книге Арсеньевича, о которой
Что ж, документ этот лишний раз подтверждает: полковник Массой использовал против нашей группы материалы, полученные им от гитлеровской секретной службы.
На следствии всем арестованным, как членам группы Радо, предъявили обвинение в разведывательной работе на СССР. Доказательств у полиции было более" чем достаточно. Поэтому попытки моих товарищей опровергнуть обвинение в конечном итоге потерпели неудачу.
Последние аресты окончательно парализовали деятельность группы. По существу, это был разгром, хотя все источники, за исключением группы Люци, сохранились. На свободе оставался еще один мой помощник - Пакбо, который мог бы вновь организовать работу с людьми (Лонгом, Зальтером и другими). Но теперь мы были совершенно парализованы - лишились не только передатчиков и радистов, но и шифров для связи с Центром. Так, к удовлетворению гитлеровцев, швейцарская контрразведка расправилась с нашей группой.
Как поступить?
В июле 1944 года я узнал, что власти выпустили из тюрьмы Маргариту Болли, Эдмонда и Ольгу Хамель. Их освободили временно, предложив внести денежный залог, как это принято во многих капиталистических государствах. Кроме того, взяли письменное обязательство, что они не будут стремиться покинуть пределы конфедерации до судебного процесса.
Об этом мне рассказали Пакбо, которому стало известно о Маргарите от ее матери, и другой товарищ, связавшийся с Хамелями. Освобождение подследственных казалось странным. Но, поразмыслив, я понял мотивы, побудившие полицию сделать такой шаг.
Одной из причин было, несомненно, то, что в середине 1944 года политическая обстановка в Европе и положение на фронтах коренным образом изменились в пользу стран антигитлеровской коалиции. Советские армии уже подходили, можно сказать, к воротам нацистской Германии. Наши союзники, непомерно долго оттягивавшие открытие второго фронта, высадились наконец-то в Нормандии. А двумя днями раньше, 4 июня, американо-английские войска овладели Римом. При таких обстоятельствах швейцарское правительство обрело уверенность, перестало опасаться вторжения гитлеровцев, которым теперь было не до угроз или оккупации чужих стран.
Естественно, произошли изменения и во взаимоотношениях секретных служб. Тайные силы рейха - агентура СД и гестапо - уже не способны были оказывать на швейцарцев того давления, которым они так успешно пользовались. Полковник Массой отныне мог позволить себе пренебречь диктатом могущественных фюреров СС - Гиммлера и Шелленберга.
Вторая причина проявленной мягкости к нашим радистам совсем иного свойства. То был коварный расчет, впрочем не новый, довольно известный в международной полицейской практике. Им очень любили пользоваться гитлеровцы. Швейцарские контрразведчики применили тот же прием.