Под псевдонимом Серж
Шрифт:
– И что явилось этому причиной?
– Под Верденом хлебнул газу. Списали.
По-французски Кошельков говорил неплохо. Балезин же говорил свободно, хотя и с некоторым акцентом. Впрочем, кто мог сейчас оценить французский выговор в этой пропахшей воском лавке.
Присели. Кошельков развалился в кресле и не спускал глаз с Алексея. За спиной бандита стоял Вербицкий Выражение лица его из слащавого превратилось в настороженно-серьёзное. Возникла пауза. Балезин оценивал ситуацию. Группе, в которую он вошёл, поставлена задача ликвидировать бандита Кошелькова. Это значит, что он может выхватить из внутреннего кармана френча миниатюрный браунинг и без зазрения совести всадить несколько пуль в того, кого боится вся Москва. Вот только успеет ли? Кошельков не такой простак, чтобы прийти одному. Наверняка его подельник, а может быть и два, держат под прицелом его, Алексея, спину. Нет, такой вариант развития событий отменяется.
– Деньги при вас? – вдруг по-русски спросил Кошельков.
– Ну что вы, по нынешней Москве ходить с долларами и франками опасно, – также по-русски ответил Балезин, естественно, с некоторым акцентом.
– Вы думаете, нынешняя Москва знает, что такое доллары? – усмехнулся Кошельков и вдруг загадочно прищурился. – Так вы русский или француз?
– У меня мать русская, отец француз. Я гражданин Франции, но часто бывал в России.
– Живёте в Париже?
– В Лионе. Собираю экспонаты для одного частного музея.
– И только западноевропейскую живопись?
– Такие мне поставлены условия.
– В Москве давно?
Балезин, не ответив, поднялся.
– Послушайте, господин Кульков. Не кажется ли вам, что наша деловая встреча превращается в допрос? – резко выговорил он, снова перейдя на французский. – Может, вам ещё доложить, на какой улице я живу, в каком полку служил, кто моя любовница… Если хотите, вот мой паспорт.
Отман, разрабатывая «легенду» для Балезина, предусмотрел и ситуацию с гражданством. Паспорт на имя Сержа Дюваля был в полном порядке.
– Сядьте, не кипятитесь, – Янька сделал успокаивающий взмах рукой вниз и полез за пазуху. Алексей внутренне напрягся. Если Кошельков не поверил, ему ничего не стоит выхватить револьвер и всадить в него несколько пуль. Но тот вынул не револьвер, а сложенный вчетверо лист бумаги:
– Всё, что могу вам предложить.
Список картин и рисунков был немалый, но для настоящего ценителя искусств, за которого выдавал себя Балезин, ценность представляли только две малоизвестные картины раннего Коро и небольшой портрет, написанный Сезанном. Ничего больше из работ всемирно известных мастеров Янька Кошельков награбить не успел. На них и указал Балезин-Дюваль:
– Вот эти готов купить.
Кошельков не стал протестовать против такой на первый взгляд незначительной сделки. Хвалить же свой товар он не умел, поскольку в живописи ни черта не понимал. Он жаждал только одного – убедиться, что у этого француза есть валюта. А если это так, то завтра он, гроза Москвы, может совершить налёт хоть на Третьяковку.
– Хорошо, я готов продать, – сказал он, испытывающе посмотрел в лицо Алексею. – А может, вам добавить что-нибудь ещё: золото, бриллианты?
Балезин театрально замахал руками:
– Что вы, что вы… Золото, драгоценности везти через границу? Я ещё в своём уме. А вот холсты, спрятанные в подкладе чемодана, подозрение не вызовут.
Кошельков понимающе кивнул. Потом поднялся.
– Замётано…
– Что-что?
– Я хотел сказать, решено. Правда, есть одно обстоятельство. Я вечером уезжаю, поэтому жду вас через час с деньгами здесь же.
Вот это новость! Дело принимало неожиданный оборот.
– Через час? Боюсь, что не успею, – развёл руками Алексей.
– У господина Вербицкого, – Янька кивнул на толстяка и впервые за время разговора усмехнулся, – своя карета. За час извозчик доставит вас к Метрополю и обратно.
«А эти, мерзавцы неплохо работают», – мелькнуло в голове у Алексея. Он поднялся. Отказ означал провал. Ничего не оставалось, как принять правила игры, предложенные противником. Но он держал себя в руках и внешне выглядел спокойным, даже повеселевшим.
– Прекрасно, поехали. Только придётся заглянуть ещё в одно место.
– Это ещё куда? – насторожился Янька.
– К моему оценщику.
– Это обязательно?
Балезин и Кошельков стояли друг против друга. Кошельков был выше среднего роста, но ниже высокого Алексея. Балезин хорошо усвоил, что в подобных ситуациях важно перехватить инициативу.
– Послушайте, как вас…
– Господин Кульков.
– Послушайте, господин Кульков, – повысил голос Балезин. – Я коммерсант и не всегда могу отличить оригинал от копии. Это делать должен профессионал.
– Ладно. И где искать вашего оценщика?
– Он живёт в одном из переулков Замоскворечья. В настоящее время не работает, уволен новой властью.
– А если его нет дома.
– Он будет дома. Мы договорились, что сегодня после просмотра выставки я зайду к нему.
Всё сказанное выглядело логично, и подозрительный Кошельков согласился:
– Замётано. Добавим ещё по времени… – он достал из кармана золотые часы, при открывании крышки которых раздался мелодичный перезвон. – Я жду вас не в пять, а… без четверти шесть. Здесь.
Балезин и Вербицкий вышли на улицу. Вербицкий предусмотрительно выходил за Алексеем, а поэтому успел обменяться взглядом с Кошельковым. Суровое лицо первого бандита Москвы напоминало: «Не спускай с него глаз». Выйдя, Вербицкий закрыл лавку на ключ.Тут же подъехал экипаж, которым управлял тот же самый здоровенный детина в помятой кепке. На Алексея он бросил недобрый взгляд.
– Карета подана, прошу, – Вербицкий был сама любезность.
– А вы что, со мной? – удивился Балезин, когда владелец лавки грузно опустился на сиденье рядом с ним.