Под сенью Дома Блэк...
Шрифт:
Внизу живота противно ныло, а кожу меж ног неприятно стянула засохшая кровь. Гермиона заставила себя встать с постели. Одного взгляда на окровавленные простыни хватило, чтобы вызвать тошноту. Она решительно не понимала, как людям может нравиться такое? А во всех романах это такое наслаждение! Лживы на корню все эти романы!
А впрочем, для Сириуса, может это и принесло наслаждение...
Гермиона прикрыла одеялом простынь. Опасливо открыла дверь комнаты, неслышно пересекла коридор и вошла в ванную комнату. Как же это неудобно, когда к комнате не прилагается
Душ принес облегчение. Смыл упругими и нежными струями прикосновения Сириуса. Гермиона до сих пор чувствовала, помнила, его руки, властные поцелуи, его тяжелое тело, а на коже остались отметины...
Когда Гермиона вернулась в комнату, то застала там Кикимера. Старый эльф сервировал маленький круглый стол у окна, покрытый белоснежной салфеткой вместо скатерти. Из изящной белой чашки призывно несся аромат крепкого чая, в небольшой хрустальной розетке был яблочный джем, а на тарелочке рядом золотились оладьи.
– Кикимер осмелился принести завтрак, юной госпоже, прямо в ее комнату. Кикимер испек оладьи и принес яблочный джем. Кикимер помнит, что любит госпожа. Госпожа не сердится на Кикимера?
– пробормотал эльф, почтительно поклонившись Гермионе.
– Нет, спасибо Кикимер, - поблагодарила домовика Гермиона, растерявшись от такого почтительного обращения к ней.
– Кикимер ждет приказаний юной госпожи. Кикимер хочет угодить госпоже. Что может сделать Кикимер?
– и старый эльф, преданно с надеждой посмотрел на свою новую хозяйку.
Гермиона не знала, что сказать на это. Растерянно обвела комнату взором и наткнулась на кровать.
– В доме есть чистые простыни? Надо перестелить кровать...
– смущенно сказала она.
– Кикимер сделает!
– с жаром заверил ее эльф.
– Может Кикимер сделать еще? Ему будет позволено приготовить обед?
В голосе эльфа сквозила надежда. Сириус запрещал ему готовить, боясь отравления. Кикимер нарушил запрет ненавистного хозяина, когда решил приготовить завтрак для Гермионы, но что Кикимеру было делать? Его переполняла благодарность к Гермионе. Если бы не она, что стало бы с Домом? Наказать себя завсегда-то можно.
– Э-э-э... да, конечно, Кикимер...
– разрешила Гермиона.
Кикимер истово закланялся от радости, а после исчез из комнаты с тихим хлопком.
Гермиона присела за столик. Оладьи оказались великолепны. Вкусные, пышные, золотисто-хрустящие, а чай пах бергамотом и был выше всех похвал. Вот только изящная чашка цепляла взгляд небольшим отколом на ободке, а еще... Гермиона вновь обвела взглядом комнату, по новому оценивая произошедшие в ней изменения. Обои посветлели, расцвели красками. Паркет под ногами лежал ровно. Все в комнате приобрело более новый, можно сказать целый вид, но между тем тут и там взгляд Гермионы выхватывал "неполадки". На стене у дверей рваными краями мозолила глаза рваная дыра в обоях. Будто кто-то вырезал кусок обоев, предоставив возможность любоваться штукатуркой.
На потолке были настоящие дыры, и Гермиона могла видеть деревянные балки и доски.
А на овальном ковре под ногами, прямо посередине, был
Это казалось странным. Но только до тех пор, пока Гермиона не вспомнила исключения Гампа из трансфигурации. Нельзя сотворить что-то из ничего. И восстановить предмет, если уничтожена часть его, не получиться. Расколотая стеклянная ваза под действием репаро, может принять прежнюю форму, сохранять видимость целостности, но будут видны линии сколов, а как сила заклятья иссякнет - она рассыплется вновь. Не зря же волшебники пользуются для починки одежды ниткой и иголкой.
Нельзя восстановить то, что обращено в пыль, а если можно - то на время.
Это значит, что Дому все равно требуется ремонт и новые вещи. Но хотя бы сейчас, после того, что сделала Гермиона, здесь можно жить.
Как выяснилось после, она оказалась права. Дом по-прежнему нуждался в ремонте, но уже не так остро. После завтрака Гермиона оделась, привела себя в порядок и решила покинуть "безопасную" спальню. Что толку откладывать неизбежное? Избегать Сириуса не выйдет.
Но Сириуса в доме не было. В доме была лишь она, радостно суетящийся на кухне Кикимер и... гипогриф. Находясь в полутемной гостиной зале, Гермиона слышала приглушенный стрекот и гул от его копыт. Нет, это дикость какая-то! Держать в комнате дома гипогрифа! Это просто издевательство над животным. Его место в естественной среде. В горах Шотландии.
Гермиона решила, что как можно скорее разберется с этим.
Ее размышления прервал вспыхнувший в камине огонь.
– О, Гермиона, девочка моя, - сказала голова директора Дамблдора, которая появилась в огне.
– Доброе утро!
– Доброе, профессор, - ответила Гермиона, сомневаясь в собственном ответе.
– Ты не позовешь Сириуса?
– Его нет в Доме.
Директор явно расстроился.
– Ох, это проблема... Это очень большая проблема, которая может стать неприятностью, - огорченно пробормотал он.
– Почему, сэр?
– Ты же понимаешь, что ему опасно покидать Дом. Его считают преступником.
Да, Гермиона это знала и понимала прекрасно, но было кое-что в прозвучавшем ответе, говорящее не в пользу директора. Минуту Гермиона колебалась, но все же не решилась озвучить то, что ей стало известно уже очень давно.
– Да, я знаю. Если бы была возможность снять с него обвинения...
– К сожалению, мы ничего не можем сделать, пока не пойман Питер Петтегрю, - печально произнес Дамблдор.
– Но не будем отчаиваться! Все будет хорошо.
– Да, профессор, - ровно ответила Гермиона.
– До свидания, милая. Я загляну еще вечером.
– Хорошо, до свидания, профессор.
Пламя вспыхнуло, и голова старого волшебника исчезла.
– Какой же вы лжец, профессор!
– в сердцах сказала Гермиона.
– Да неужели?
Гермиона вздрогнула от неожиданно прозвучавшего за спиной голоса Сириуса. Она тут же обернулась и увидела его стоящим в дверях гостиной, всклокоченного и откровенно усталого. Между тем он напряженно, подозрительно смотрел на нее.