Под сенью каштанов
Шрифт:
— Ну и где же, по-вашему, я должна устроить свою выставку? — с улыбкой поинтересовалась Ванесса. — В Картинной галерее Уокера? Или в Тейт-галерее?
— Прямо здесь, — ничуть не смутившись, ответила Эйлин, обводя взглядом чудесный сад. — Пошлите приглашения корреспондентам из «Кросби геральд» и «Ливерпуль-эхо». Они непременно упомянут о вашей выставке, как только узнают, что прибыль от нее пойдет на благотворительные цели. Диана все организует, а Меган и Броуди с радостью ей помогут.
— Я подумаю над вашим предложением, — пообещала Ванесса. — Но, пожалуй, лучше отложим эту идею
Тут она вспомнила, что Броуди устраивает прощальную вечеринку по случаю отъезда Эйлин. Пожалуй, стоит нарушить свое затворничество, съездить в город и купить себе что-нибудь новое из одежды.
— Каким был твой отец, Диана? — полюбопытствовала Броуди как-то вечером. Они с Дианой сидели в столовой и обедали. Во всяком случае, Броуди называла это обедом, хотя Диана пообедала в своем Центре еще в полдень, как все нормальные люди, а сейчас ограничилась чаем. Закатное солнце заливало ослепительными лучами тот уголок комнаты, в котором устроились женщины, в то время как остальная часть столовой уже погрузилась в темноту. Контраст получился разительный, без полутонов и плавных переходов.
— Мой отец? — Диана водрузила локти на стол и обхватила лицо ладонями. В последнее время она стала красить ногти, причем выбирала для этого совершенно убийственные цвета. Вот и сейчас ее ногти покрывал облезлый бледно-голубой лак, который не мешало бы подправить. — Он был замечательным человеком, — мечтательно протянула она, полузакрыв глаза.
— Сколько тебе было, когда он ушел от вас?
— Девять. У него были каштановые волосы, как у меня, и он был высоким. Его звали Джеймс, но все называли его Джимом. Иногда он отпускал бороду, а потом сбривал — отец был моряком торгового флота и подолгу отсутствовал. Он был замечательным человеком, — повторила Диана и улыбнулась. — Мягким и нежным — слишком нежным и слишком мягким, по мнению моей матери. — Девушка сделала паузу, словно раздумывая, стоит ли посвящать Броуди в подробности своей семейной истории. — Обычно, когда он отсутствовал, она встречалась с другими мужчинами, — добавила Диана и поморщилась. — В то время я не видела в этом ничего дурного. Полагаю, мне следовало догадаться обо всем, но если тебе всего девять лет, ты искренне уверена в том, что твои папа и мама — самые замечательные люди на свете.
— И где он сейчас? — Броуди ласково накрыла руку Дианы своей. — Можешь не отвечать, если считаешь, что я сую нос не в свое дело. Просто мы уже несколько месяцев живем под одной крышей, а друг о друге не знаем почти ничего. — Самой загадочной из обитательниц «Каштанов» оставалась, конечно, Ванесса. Не считая Леонарда Гослинга, никто не приходил к ней в гости, а если у нее и был мобильный телефон, то они никогда не слышали, как он звонит. И писем за все то время, что Ванесса прожила здесь, она не получала ни разу.
Рэйчел оказалась более открытой. Она не стала делать особого секрета из того,
— Понятия не имею, где сейчас мой отец, — сказала Диана. — И, по-моему, никто этого не знает. Он развелся с матерью, и с того времени о нем никто ничего не слышал. А ваш отец? Вы его совсем не помните?
Солнце медленно уходило из комнаты, оставляя после себя сужающуюся полоску теплого золотистого света. Еще несколько минут — и она исчезнет окончательно, а комната погрузится в полную темноту. Почему-то Броуди вдруг ощутила щемящую грусть. Помолчав, она все-таки ответила на вопрос Дианы:
— Он умер, когда мне было всего десять месяцев. Как он выглядел, я знаю только по фотографиям, а все они остались дома. С собой у меня нет ни одной. — И едва эти слова слетели с ее губ, как Броуди поняла, что ее дом отныне здесь, хотя он до сих пор представлялся ей временным пристанищем.
— Как его звали?
— Луис. Луис Сильвестр. — Одноклассницы в школе страшно завидовали тому, какое звучное у нее имя — Броуди Сильвестр. Ее лучшая подруга Венди как-то сказала, что такие имена носят звезды мирового кино: «А я всего лишь какая-то Венди Лотт, — с отвращением сплюнула она. — Когда я стану звездой, мне придется сменить имя». Но Венди так и не стала звездой. Вместо этого она вышла замуж за строителя по имени Тимоти Хоутон и уехала вместе с ним в Австралию.
— Мой отец родился в Ирландии, — пояснила Броуди Диане. — Они с матерью познакомились на пароходе во время путешествия из Нью-Йорка в Ливерпуль. А потом, сойдя на берег, очень скоро поженились.
— Как романтично! — восхитилась Диана и передвинулась вместе со стулом следом за последним солнечным лучиком. Ее растрепанные каштановые волосы вспыхнули насыщенными оттенками благородного золота. — А что ваша матушка делала в Нью-Йорке? Мне всегда хотелось там побывать.
— Этого хотят почти все. У мамы была тетка, которая жила там и выступала на сцене. Не спрашивай меня, как ее звали: не имею ни малейшего понятия, тем более что играла она даже не вторые, а эпизодические роли и была всего лишь танцовщицей кордебалета. — В начальной школе кое-кто из учеников дразнил Броуди из-за того, что она росла без отца, но она была уже достаточно взрослой, чтобы не обращать внимания на эти колкости. В том, что отец умер от пневмонии в возрасте тридцати девяти лет, ее виныне было. «У него была слабая грудь, — много лет спустя пояснила ей мать. — Его семья, та, которая осталась в Ирландии, жила в страшной нищете, поэтому в детстве он часто недоедал». Зато отец Броуди блестяще управлялся с цифрами. Он даже поступил в университет, после окончания которого стал бухгалтером-криминалистом, получая фантастическую по тем временам зарплату.