Под сенью клинка
Шрифт:
Зато все вещи очень хорошего качества. Нижняя рубаха и подштанники из великолепного белоснежного батиста. Пояс — изысканный и добротный, с тиснением. Дома продать — пять-шесть дюжиниц прожить можно. Талина натянула одежду и принялась рассматривать себя в зеркале. Глаза опухли. Ничего — это от мыла, такое едкое попалось! Потом она повернулась к зеркалу боком и вдруг осознала, что, несмотря на сходство с её старыми вещами, всё сидит на ней совершенно иначе. Штаны были чуть свободны, струились вокруг ног мягко и женственно, покрой увеличивал бёдра и создавал ощущение, что не такая уж она и тощая, широкий же пояс подчёркивал талию. Жалко, что длинный, почти до колен, свитер скрывал появившиеся формы, но зато он тоже смотрелся красиво — всё вроде серое, но разных оттенков, получались мягкие переливы. Вязка хорошая — она сама лучше б не смогла. И грудь выпирает, видно, что ей есть чем похвастаться. Талина сняла свитер, примерила
Глава 16. Застолья
Наверное, у Дерека так принято, размышляла Талина, или так принято у мужчин… не обращать на женщин за столом внимания. Нет, он был любезен, он по-прежнему её хотел, он даже пару раз коснулся её локтем и коленом. Он наливал ей вино и предлагал лучшие куски, несмотря на огромное количество служанок. Эти пухленькие смазливые твари всё время норовили притиснуться к владыке, отбивая у Талины аппетит и заставляя кусать губы. Утешало лишь одно — Дерек был доволен, но не их прижиманиями, а тем, как она злилась. В результате трактирщик сделал пиявкам внушение — он явно лучше разбирался в настроении посетителей — и те переключились на остальных. Особенно на Хельма. Они бы все сразу к нему прилипли — но Хельм был один, а их почти дюжина — места у стола не хватило. Хельм чуть заметно улыбался и жмурился, меняя цвет глаз с синего на голубой и обратно. Вид облепленного со всех сторон девицами длинноволосого тайного советника — так представил Хельма Дерек какому-то гостю — к удивлению Талины показался ей забавным. А ведь ещё вчера ей льстило, что он пытался с ней заигрывать. Тут же — за Дерека морду бы расцарапала мерзавкам, а как на Хельма вешаются — смешно. Она даже испытывала к нему благодарность за то, что он отвлёк внимание нахалок от Дерека на себя.
Дерек беседовал с охранниками и гостями — ни о чём. О поездке, о нападении, о боях, о лошадях, о конструкциях луков, арбалетов и стреломётов, а к ней обращался лишь по вопросам какое вино налить и какой кусок положить. Про арбалеты Талина могла бы рассказать куда подробнее и интереснее, но боялась — вдруг у Дерека дома было не принято, что женщины в разговор вмешиваются. Когда же речь зашла о встрече с главой магической гильдии, она рискнула и шёпотом попросила заступиться за Ренни — чтобы его не отказались принять здесь на учёбу. Дерек кивнул и снова отвлёкся.
После обеда он проводил её в комнату и вручил браслет, пояснив, что это — амулет-телепорт, активирующийся поворотом и голосом. В случае поворота, команды или попытки сорвать его силой браслет должен был выбросить её куда-то на восточную окраину. Талина выучила команду активации, написанную на листе, и Дерек лист забрал, попросив не произносить её вслух без надобности. Он боялся за неё. До этого ей как-то не приходило в голову, что интерес владыки может быть опасен. Потом он поклонился и ушёл, а она осталась размышлять, в каком виде лучше придти к нему ночью — в новой одежде или в найденном в комнате халате. Одежда оставляла возможность для отступления, халат — вряд ли.
Дерек злился. Его нервировала система измерения времени — обед у градоначальника должен был состояться «вечером». Что такое вечер в местном понимании? Дни такие, что светло едва ли не до полуночи. О какой «полуночи» может идти речь, если ночь начинается с темнотой? А темноты той — часов пять. Казалось бы полночь — середина ночи. Но нет — час-два светлого времени до полуночи — уже ночь. Утро — с восхода солнца до полудня. К этому можно приспособиться, если живёшь мирно. Градоначальник — чем дольше ждать будет, тем лучше, но как действия войск между собой координировать? Как планировать военную операцию? Как приказывать: «Наступление начинаем на рассвете, когда Солнце пройдёт шестую часть пути до зенита»? То ли дело дома — всегда всё понятно: «С заходом Видящей, при первом танце Смотрящей и Подглядывающей» или «На восходе Глядящей, сразу после встречи Смотрящей и Подмигивающей». Все эти вопросы он надеялся обсудить с главнокомандующим.
Ещё раздражала письменность — владыка извёлся, изучая донесения советников. Сравнить пару схем и чисел под диктовку — куда ни шло, но быстро, как он привык, прочесть доклад не удавалось никак. Дома одного мимолётного взгляда на табличку или серебряный лист хватало, чтобы сразу всё запомнить, а здесь он шевелил губами и разбирал текст по слогам, чувствуя себя слабоумным. Не настолько дешёвые здесь кожа, пергамент или бумага, чтобы все слова буквами расписывать. Названия рек и городов на карте буквами передавать — понятно для чего, но почему бы привычные слова «солнце», «лошадь», «луна» — значками не изобразить? Хотя с другой стороны, тогда бы все эти значки запоминать нужно было, а так — букв вполне достаточно. Но гласные зачем всегда выписывать?! Смысл и без них обычно ясен, а тут — в каждом слове строго свои гласные, независимо от того, что на слух они запросто могут восприниматься иначе. Ну так и не пишите их, если они каждый раз по-разному произносятся!
Дерек с тоской осознал, что правописание ему придётся заучивать, а скорость чтения — тренировать заново. Или обзавестись хорошими секретарями, что, впрочем, никак не отменяет обучения беглому чтению. Да и позорище какое будет — владыка писать правильно не умеет… Впрочем, если бы только правильно…
Когда он попытался изобразить текст на бумаге… советники очень сильно старались не смеяться. Они очень старались, но у них ничего не получилось. Дереку пришлось схватиться за голову и захохотать самому, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от разорванной бумаги, сломанных перьев, залитого чернилами стола, перепачканных пальцев, волос и бороды… Хотя больше всего ему хотелось перья растоптать, бумагу скомкать и вышвырнуть в окно, а чернила выплеснуть… куда-нибудь… в чью-нибудь ухмыляющуюся харю… Ему столько лет, что заново обучаться письму… Чтению — ладно, новые языки его всегда привлекали, но ставить кляксы на бумагу под хохот советников… изображать закруглённые и волнистые буквы с закорючками и виньетками…
И этот постоянный пересчёт из дюжин в десятки, чтобы сориентироваться в количестве — ну не представляет он себе наглядно ни дюжину, ни куль этот чханый в дюжину дюжин! Не чувствует он эти дюжины с третью, четвертью и без двух! Дома почему-то ни в одной стране ни дюжинами ни восьмерицами не считали! Откуда вообще такой дурацкий счёт взялся — здесь же у всех говорящих по пять пальцев на руках! По пять — не по четыре и не по шесть! Они по пальцам считать должны! До десяти! А они считают до двенадцати! Это ж ему численность воинов каждый раз перепроверять придётся! Для грубых прикидок он решил для себя, что куль — это сто пятьдесят, но уже на трёх кулях возникала немаленькая погрешность — в восемнадцать — тьфу! — в полторы дюжины воинов. Ударная сила, если они конные. Да и для пеших немало. И это здесь, дома же восемнадцать опытных конников вполне могли решить исход сражения. Ещё ревизию махинаций господина Ханта проводить — пять-шесть суток уйдёт, не меньше. Пока всё в привычные десятки переведёшь, пока проверишь, пока обратно переведёшь и снова проверишь…
Так владыка и злился, шагая по комнате в ожидании подходящего времени для визита к градоначальнику. И понимал, прекрасно понимал, что раздражение это — вовсе не из-за сломанных перьев и клякс на бумаге. Научится он красиво рисовать эти загогулины, куда денется. Нет, скоро они соберут войско и уйдут в поход — а Талина… Талина останется здесь. Удастся ли найти её, когда он придёт к власти? А если она спустится к себе под горы? Если выйдет замуж? На последней мысли Дерек стиснул зубы, мысленно сворачивая шеи наглым и распутным ухажёрам. Не откажется он от этой девушки. Хватит. И с неменьшей ясностью осознавал, что вызывай у него Иленирит такие чувства — не отказался бы он от неё, никому не позволил бы до неё дотронуться. Значит — не те чувства были. Не те.
Послышался робкий стук в дверь.
— Войдите.
Показался трактирщик, согнувшийся в поклоне чуть не до земли.
— Владыка, господин Шипуля прислал за вами экипаж.
— Позовите советников.
Дерек спускался с лестницы, размышляя сорваться или не сорваться ему на градоначальника. Убивать его не следует, а вот припугнуть… С другой стороны — из господина Шипули и главы магической гильдии надо бы вытащить всю возможную информацию. Только знают ли они, кто мог его сюда перебросить и были ли раньше знакомы между собой советники Хант и Дагор? Действительно ли его прочат в светлые владыки, и если да — то кто собирается править у него из-за спины? Не за главнокомандующим же его прислали в самом деле! С другой стороны — ужас, с каким все смотрят на его меч, внушает надежду, что владыка всё-таки кое-что значит в этом мире. Ну а если и не значит — пусть только к власти приведут, а к дворцовым интригам ему не привыкать.