Под сенью клинка
Шрифт:
Дерек очень надеялся, что всё скажет правильно.
— Талина, — пусть улыбка и слова будут чуть официальными, что делать, дворцовый этикет иногда очень помогает, — я так рад, мы очень за тебя волновались. Страшно подумать, что могло бы быть, если б не ты.
Она глядела на него, а он представлял, что разговаривает с отцом. Голос не дрогнет.
— Целитель господин Тревилер утверждает, что девочка тоже в полном порядке, волноваться не о чем, так что мы сейчас заберём тебя с собой в лагерь, поедешь пока с обозом, потом узнаем у лекаря, можно ли тебе ездить верхом.
«Потому
— Девочка? — переспросила Талина, меняясь в лице. — Девочка?
Испуганно поднесла ладони к лицу и принюхалась.
— Девочка?
Она не притворяется, понял Дерек. Она вовсе не врала и совсем не поэтому напрашивалась к нему в постель — она и правда ничего не знала.
— Нет, — Талина изо всех сил пыталась не расплакаться, — нет, не может быть! Это нечестно, это несправедливо! Этого не может быть!
И всё-таки разревелась.
— Ты чего? — обалдел Ильм. — Сдурела? Прыгать надо от счастья — и ребёнок жив, и сама родить можешь! Теперь все женихи твои будут — бери любого!
И тут же встревоженно покосился на Дерека.
— Ничего, — Дерек старался изо всех сил, чтобы голос звучал мягко, — просто она переживала за нас, переволновалась. Мы тоже. Ты одевайся, мы подождём за дверью. Позавтракаешь уже с нами.
И вышел из комнаты как можно медленнее, чтобы ей не показалось, будто он убегает.
— Ильм, найди извозчика.
Купец бросил на Дерека недовольный взгляд, но прикусил губу и возражать не стал. Пожалуй, хватит делать из него посыльного — не стоит доводить дело до ссоры.
— Извини, сходите вместе с Хельмом. Ну… так будет лучше.
Советники удалились, а Дерек с магом остались ждать Талину.
Талина натянула на себя одеяло. Лучше бы он не приходил. Она не знала, как посмотреть ему в глаза. Надо было остаться в Путаре с Ренни. Или сбежать отсюда. Куда-нибудь. В окно вылезти? Так ведь советники найдут, ещё и спрашивать начнут, что это на неё нашло.
Слезла с кровати и натянула штаны и свитер — чистые, отглаженные, пропахшие лекарственными сборами. Некуда бежать: нет ни денег, ни знакомых — подгорные жители в такой глуши не торгуют. Нет, она не пропадёт, пристроится, но… Дерека больше не увидит. И почему он должен расстроиться — любой из живущих под небом обрадовался бы… и она сама… может быть… если бы… если бы… «если бы он пришёл ко мне в первую ночь…» Вот так — вместо радости, что все живы, думай теперь, как с ним общаться…
Она снова забралась на кровать — уже в одежде. Посидела. Слезла. Натянула сапоги. Подошла к окну. Не прыгать же со второго этажа — и смешно, и глупо, и ребёнку можно навредить. И… как это: не увидеть больше Дерека?
Набрала в грудь побольше воздуха. Выдохнула. Потопталась на месте. И пошла к выходу.
Она выглянула из-за двери — крошечная и худенькая.
— Талина, — не выдержал Дерек, — Талина…
Руки по-прежнему норовили её обнять, а разум утверждал, что глупо сдерживаться — не он первый, не он последний, теперь уже можно всё. Он и унёс её на руках, и нёс бы до постоялого двора, если бы советники не пригнали к крыльцу извозчика.
У гостиницы их ждал представительный господин в красном кафтане и синих сапогах — по самой последней местной моде. Господин кусал губы и нервно теребил в руках головной убор — измятую красную шапку.
Дерек с досадой подумал, что проситель помешает ему унести Талину в дом, но мужчина ждал вовсе не его.
— Господин Хант, — залебезил проситель, искательно заглядывая в глаза советнику по финансам, — помилуйте, господин Хант! Дети малые, мальчик и девочка! С голоду пухнут! Помилуйте, господин Хант! Не воровал! Клянусь — ни медяшки не украл! Всё — на благо «Тропинки»! Не ел, не пил, не спал, всё проверял, всё считал-пересчитывал! Меня подставили, господин Хант, клянусь — подставили! Это всё казначей, клянусь! Ворюга, каких поискать! Не увольняйте! Никто ж больше на работу не возьмёт! Это всё Ртын, ворюга! У меня детки малые — мальчик и девочка! Есть просят! Смилуйтесь, господин Хант!
— Угу, — согласился советник по финансам. — Жутко оголодали. Прям год мяса не видели. А ты зарежь парадный выезд — восьми лошадей как раз хватит немного отожраться. И деток своих малых, полутора и двух дюжин лет вон хоть в посудомойки отправь — всё с голоду не подохнут. Я тебя предупреждал: упрёшь больше одной дюжинной — пеняй на себя? Ну и пшёл вон. Радуйся, что мне с тебя недостачу вытрясать некогда.
— Так там одна трёхдюжинная, господин Хант! — заскулил проситель. — Вот клянусь — одна трёхдюжинная! Больше никогда не брал! Клянусь! Не увольняйте! Хоть кладовщиком оставьте! Ведь кого на моё место поставили — ворюга из ворюг! Такого подлеца во всей округе не сыщешь! Это всё Ртын, гадёныш! Так и знал, так и знал, что подсидит! Помилуйте, господин Хант!
— Вон, — негромко заявил советник по финансам, в упор глядя на просителя. — Не зли меня: а то устрою повальную ревизию, всю недостачу стрясу и по миру пущу. Всё понял? Бегом отсюда.
Проситель не заставил себя упрашивать: развернулся и рысцой помчался прочь, стараясь как можно быстрее исчезнуть за поворотом.
— Воруют? — сочувственно-насмешливо поинтересовался Хельм.
— И не говори, — сокрушённо подтвердил господин Хант. — Сил никаких нет — третьего управляющего в этом году меняю. Так воруют, так воруют: кабы не проверял их каждые пять дюжиниц, давно б разорили. Одно жульё кругом, одно жульё!
Дерек снял Талину с сиденья и понёс в гостиницу.
Амулеты Ильм посоветовал не транжирить, поэтому они собрали немногие оставшиеся вещи, послали мальчишку за магом-телепортистом и заказали себе завтрак. Дерек всё боялся, что Талина устанет — он хотел унести её в комнату, чтобы дождаться мага там и там же и позавтракать, но ему помешали — в гостиницу прискакал посыльный.
— Господина Ханта срочно просят прибыть к градоначальнику! — заявил с порога гонец. — Управляющий Выстрень потребовал суда поединком!