Под сенью волшебной горы(Путешествия и размышления)
Шрифт:
Я смотрю на эти фотографии, и невольно моя рука тянется к другим, сделанным на расстоянии трех часов полета от Йеллоунайфа. Я беру книгу "Чукотский национальный округ".
Вот одна фотография: ученый-физик Владимир Рентыргин в своей лаборатории радиоактивных изотопов в Магаданском научно-исследовательском институте. Другая фотография – учительница-эскимоска дает урок в Чаплинской средней школе. Капитан шхуны Линеун на мостике, депутат областного Совета Лариса Саникак на трибуне, сидит с бубном заслуженный работник культуры РСФСР эскимосский певец и танцор Нутетеин.
Далеко разошлись дороги эскимосов и чукчей Советского Союза и их соплеменников, проживающих по ту сторону Берингова пролива.
РОЖДЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ОБЩНОСТИ
Мысль об этих заметках возникла у меня летом 1971 года.
Я плыл в родное селение Уэлен на гидрографическом судне "Маяк". Наш корабль плыл мимо берегов Аляски. Берингов пролив лежал по обе стороны нашего курса, острова Имаклик и Инэтлин возвышались над водой синими глыбами застывшего стекла.
Долгие годы я прилетал в Уэлен на самолетах или вертолетах. Они прибывали с южной стороны, возникая над зелеными холмами залагунной тундры.
На этот раз наш корабль подходил к Уэлену ранним утром. Несколько дней назад здесь бушевало ненастье: северный ветер пригнал к берегу ледовое поле и вместе с ним большие моржовые стада. Но это продолжалось недолго. Дня через три южный ветер отогнал лед, очистил небо и в Уэлен снова вернулось северное лето с ясными днями, теплым ветром с тундры, но со студеным веянием с моря, где все же остались отдельные льдинки, зацепившиеся на мелких местах.
В детстве я вот так приплывал в Уэлен после долгой весенней охоты на моржа в Беринговом проливе, после поездок в Наукан, в залив Лаврентия, на Чукотскую культбазу. Этим же путем всегда возвращались все, кто в летнее время держал путь в родные края. Зимой из Уэлена ездили в основном в южную сторону и оттуда же возвращались домой. Но там были одиночные путешественники на собачьих нартах, а здесь всегда возвращался либо вельбот, либо байдара, а в них всегда было много народу, и очень часто какой-нибудь новый человек.
Именно отсюда, из-за мыса, появлялись корабли, привозившие новых людей, новые товары, целые деревянные дома, которые потом собирали русские плотники. Словом, это были парадные ворота Уэлена, открытые доброму, значительному, прекрасному.
Я уже привык ко всяким переменам в облике Уэлена и уверенно ожидал, что увижу много новых зданий, новых людей, но то, что предстало перед моими глазами, было удивительно даже для меня, готового ко всему.
Уэлен сегодня – это современное большое селение с домами, оснащенными всеми необходимыми удобствами.
Председателем сельского Совета был русский, женатый на чукчанке, осевший в самом дальнем селении нашей страны. В приданое от тестя он получил шестнадцать оленей, которые паслись в личном стаде.
В моем родном селении много смешанных семей. Но на это обстоятельство обращал внимание только я, который привык к несколько иному виду Уэлена, к другому составу его населения. Даже физический облик людей, особенно молодых, стал другим. Юноши и девушки отличались высоким ростом, и среди них больше не было согнутых тесным пологом, изъеденных едким дымом костров и копотью жирников.
В середине села, рядом со школой, – сельский клуб. Заведующая с гордостью сказала мне:
– Недавно у нас выступал с концертами ансамбль "Эргырон".
По вечерам уэленцы идут в клуб, смотрят современные кинофильмы.
Несколько раз в неделю молодежь устраивает танцы, которые ничем не отличаются от танцев в какой-нибудь колхозной деревне в центральных районах страны.
Однажды я пошел на эти танцы. Эскимосские, чукотские, русские парни и девушки танцевали современные танцы под современные мелодии. Правда, некоторые девушки были одеты в нарядные цветастые камлейки.
Я уже собрался уходить, как вдруг смолкла радиола, и мое внимание привлек характерный звук, знакомый с далекого детства, – звук ярара. Гром его рассек воздух зала и вырвался наружу. В мгновение все переменилось в зале, и мне даже показалось, что наступило другое время. Но это был сегодняшний день, ибо содержание песен и танцев отражало нынешнюю жизнь и в круг входили парни и девушки, знакомые с современными достижениями науки и техники, работники совхоза, механизаторы, радистки, звероводы, художники и граверы знаменитой уэленской косторезной мастерской.
Древний танец не казался древним, потому что был наполнен чувствами и мыслями сегодняшнего дня и служил нашим современникам.
Здесь же в клубе, в соседней комнате, располагалась сельская библиотека. На многочисленных полках стояли книги русских и советских писателей, иностранных авторов. Если бы все это было во времена моего детства, когда я пытался даже читать "Анти-Дюринга" Энгельса!
На отдельной полке – книги чукотских авторов: Антонины Кымытваль, Виктора Кеулькута, Михаила Ятыргина…
До приезда в Уэлен я гостил у Кымытваль в Анадыре, в ее гостеприимном доме. Муж поэтессы, известный на Чукотке знаток оленеводства, русский человек Виталий Задорин, сроднившийся навеки с далекой землей, с ее народом, угощал меня кетовой ухой.
Дочери Антонины и Виталия щебетали, путая чукотские и русские слова.
Может быть, и есть любители чистых линий в развитии человеческого общества и человеческой культуры, но опыт всемирной истории учит, что весь путь развития населения земного шара – это цепь беспрерывных ассимиляций, смешений не только физических, но и взаимопроникновений культур, взаимообогащение положительными знаниями, добытыми тяжким трудом и часто ценой жизни.