Под сенью замка
Шрифт:
— Понятно. И вы тотчас примчались. Я польщена тем, что вы так высоко меня цените, — иронично заметила она. — Но если бы вы появились перед штурмом, то вам пришлось бы долго стучать в мою дверь.
— Что? Вы не впустили бы меня? Джейн вскинула голову и распрямила плечи
— Ни за что. Я нахожу ваше присутствие в этом доме оскорбительным.
— Ясно. — Эдвард холодно улыбнулся. — Скажите, вас оскорбляет мой мундир или я сам?
— И то и другое. Этот мундир позволил вам явиться сюда против моей воли. Считайте, что мы с вами более не
— Неужели? — Он насмешливо выгнул бровь. — Объясните, что изменилось.
Джейн воинственно тряхнула головой и упрямо сжала губы. Эдвард понял, что она сдаваться не собирается.
— В этой войне мы по разные стороны. Эдвард пожал плечами, как будто это не имело ни малейшего значения, но глаза его гневно сверкнули.
— Моя мать осталась верной королю, но мы общаемся с нею вполне корректно.
— Корректно! Какое отношение может иметь это слово к войне?
— Никакого, — резко ответил он, и скулы у него напряглись. — Война вообще несовместима с цивилизованными понятиями, пора бы тебе это усвоить. Ты знала, что столь упорное сопротивление карается беспощадно?
— Знала.
— Тогда это удача для всех вас, что я, случайно прослышав об осаде, смог предотвратить бойню. Я не вернулся в Лондон, хотя после сражения при Нейзби у меня было много дел. Мне кажется, что руководить осадой — неподходящее занятие для женщины. Где твоя мачеха?
— К счастью, она уехала в Ньюингтон с сестрами до начала осады. — Джейн вызывающе посмотрела на него. — Вы упрекаете меня в том, что я защищала свой дом? У меня не было другого выхода.
— Ты рисковала жизнью.
— А куда, скажите на милость, мне было деться?
— Моя мать с радостью приняла бы тебя.
— Как вам известно, я питаю уважение и даже привязанность к леди Бланш. Когда умерла моя мать, она очень поддержала меня. Но мне не хотелось оставлять на разграбление родной дом. К тому же я… считала нашу помолвку расторгнутой с того момента, как узнала о вашем предательстве.
— Я понимаю, что обстоятельства вынудили тебя поступить так, как ты поступила, но теперь, когда с осадой покончено, тебе не следует пренебрегать приличиями.
— Мы с вами по-разному понимаем приличия.
Эдвард вздохнул, но выражение его лица смягчилось. Он помнил, что в детстве Джейн была смышленым, резвым и ласковым ребенком. Вот почему он пришел в ужас, когда узнал, что она в одиночку отражает атаки парламентаристов. Его удивила боль, которую он ощутил при этом известии.
Он подошел к ней поближе и заглянул в недружелюбно смотрящие на него глаза.
— За два последних месяца ты, очевидно, изменилась. Я помню нежное юное создание, которому и в голову не могла прийти мысль о войне.
— Если я изменилась, утратив детскую нежность, то виной тому ваши сподвижники.
— Мне печально это слышать. Женщина и война несовместимы.
— Но только из-за мужчин нам тоже приходится сражаться.
— Да, ты права. Впрочем, я приехал сюда не для споров. — Он нахмурился и внимательно
Джейн с трудом проглотила слюну, и Эдвард заметил, что она вот-вот заплачет. Нижняя губа у нее задрожала, и она с трудом произнесла:
— Да. Джеймс прискакал сюда из Нейзби. К несчастью, он заразился оспой и умер перед началом осады.
Слова Джейн произвели на Эдварда ужасное впечатление — они с Джеймсом с детства были закадычными друзьями. Эта дружба продолжалась и во время учебы в Оксфорде, и даже то, что их военные пути разошлись, не порушило ее.
— Джеймс умер?
Она кивнула. В горле у нее застрял ком. Скорбь захлестнула девушку при мысли о том, что холодное, безжизненное тело брата лежит в подвале замка.
Эдвард отвернулся, пытаясь взять себя в руки. Когда он снова взглянул на Джейн, то ей показалось, что на его взволнованном лице промелькнула боль. А она-то думала, что на полях сражений он растерял способность сострадать.
— Что я могу сказать? Я любил его не меньше, чем ты, и всегда буду горевать о нем. Где он похоронен?
— Гроб с телом спрятан в подвале. Я ждала возможности отнести его в церковь для погребения.
Эдвард был тронут горестным видом девушки, и в порыве жалости и нежности он с трудом удержался, чтобы не обнять ее и не прижать к себе — ведь у нее нет родных, которые могли бы утешить. Вспомнив, по какой причине он прискакал сегодня в Боуден, Эдвард тяжело вздохнул. Увы, дело не терпит отлагательств.
— Джейн… я прибыл сюда с печальной вестью, которую невозможно утаить.
Прочитав в ее глазах недоумение и страх, он взял девушку за руку и подвел к скамье у большого каменного камина. Она села и замерла в ожидании, словно мраморная статуя. Джейн интуитивно ощущала надвигающуюся беду и чувствовала, что сейчас ей понадобится все ее мужество.
— Это касается твоего отца, Джейн. Поверь, мне очень тяжко сообщать тебе, что он… тоже умер.
Страшное известие больно отозвалось в сердце. Подобно потерявшемуся ребенку, она жалобно смотрела на Эдварда и, не желая верить его словам, качала головой. За два месяца она лишилась двух самых близких ей людей — отца и брата.
— Мой отец умер? Но как? Когда?
— Он был ранен при Нейзби и попал в плен. Так и не оправившись от ран, скончался в тюрьме.
Наконец Джейн окончательно осознала свалившееся на нее новое горе. В полном отчаянии она вскрикнула и залилась слезами. Ее боль и мука передались Эдварду. Она не сопротивлялась, когда он нежно обнял ее, и уткнулась лицом ему в грудь. Она плакала и никак не могла остановиться.
Он пригладил ей волосы и прижался губами ко лбу со словами:
— Поплачь, Джейн. Они оба стоят твоих слез. Она рыдала до изнеможения; когда же рыдания утихли, освободилась от его объятий. Ноги у нее тряслись.