Под сенью замка
Шрифт:
Полузабытые слова заставили Джейн снова заплакать.
— Да, я тоже это помню. Но союз не бывает прочным, если между супругами нет согласия.
— Значит, мы должны забыть о розни. Итак, Джейн, что ты мне ответишь?
Джейн вздохнула и склонила голову, покоряясь более сильной воле.
— Я обязана сдержать данное слово. — Она была так измучена, что не могла больше противиться. — Но знайте, что я делаю это из чувства долга. Ради спасения моей семьи и Боудена я исполню волю отца.
Эдвард смерил ее долгим, холодным взглядом, а губы его насмешливо скривились.
— Спасибо, — сухо
— Почему вы согласились на его просьбу? — спросила она. Ей вдруг захотелось это узнать. — Ведь этот брак для вас никакой выгоды не представляет.
— Политические распри не должны влиять на наши отношения, Джейн. Мы с твоим отцом до конца оставались верными друзьями. Он понял, что я выполню свой долг так, как мне приказывает совесть. Я отстаиваю свои жизненные принципы. Политика короля угрожала нашим правам, собственности и религии, поэтому я решил противостоять ему законным образом. Мне очень жаль, что многие люди, разделяющие мои взгляды, довели дело до войны. Твой отец понимал, что мое недовольство вызвано нежеланием короля и его советников согласиться на реформы, предложенные парламентом.
— Отец пишет, что вы виделись с ним в тюрьме.
— Да, я был с ним, когда он умирал.
— Он… до последней минуты не отрекся от короля?
— Не отрекся, хотя и не во всем был с ним согласен. Я хорошо помню, как созывали парламент в 1640 году. Тогда почти все члены обеих палат выступили против политики короля. Твой отец был среди тех, кто настаивал на принятии закона, запрещающего королю увеличивать налоги. Но когда пришло время выбора, на чью сторону встать, твой отец счел своим долгом присоединиться к королю. Как тебе известно, я всегда его уважал.
— Конечно. Но вы женитесь не на моем отце, а на мне. Ясно, что вы не были в меня влюблены во время нашей помолвки — ведь с тех пор, как вы ушли воевать, я не получила от вас ни одного письма. Как это понимать?
— Как неучтивость с моей стороны, за которую я приношу извинения.
— Вы и думать обо мне забыли, признайтесь. Мне кажется, мы хорошо разбираемся друг в друге.
Он подошел к ней поближе и заглянул в глаза.
— Разве? Позволю себе с тобой не согласиться. То, что мы знакомы почти всю жизнь, не означает, что мы знаем друг друга по-настоящему, как следует знать людям, вступающим в брак. Мы почти чужие, Джейн. — Он улыбнулся, блеснув зубами и не сводя глаз с ее пухлого рта. — Тем интереснее узнавать друг друга, не так ли, Джейн? У нас с тобой все впереди.
Голос его звучал ласково, а темные, почти черные в неярком свете камина глаза весело сверкали, словно его забавляло смущение, охватившее ее. Она сделала шаг в сторону, не желая стоять с ним рядом. Почему он приводит ее в такое замешательство?
Как странно — он одновременно отталкивал и притягивал ее. Джейн не могла разобраться в собственных чувствах. Гнев и строптивость уступили место сомнениям.
Но он сказал правду — они давно знакомы, однако друг друга не знают. Правда, он имел в виду супружескую близость. Это смущало, так как в своих мыслях она не заходила дальше свадьбы. Ей вспомнилось его крепкое объятие, когда она рыдала у него на груди, а он ее утешал. Как ласков он был и какие мягкие у него губы! Джейн понимала, что все преграды между ними вот-вот рухнут, ведь она превратилась из ребенка в девушку.
Ее бросило в жар, и она, пытаясь скрыть неловкость, отвернулась.
— Значит… я должна жить в Дейтоне.
— Да.
— А Боуден?
— Боуден теперь мой.
Боль и гнев охватили Джейн. У нее все поплыло перед глазами. Боуден больше не принадлежит ее семье, а отдается этому парламентаристу, равнодушному и самоуверенному. И это после всего ею пережитого! Джейн казалось, что ее положили в гроб и забили в крышку последний гвоздь. Она с трудом подавила слезы.
— Я вас правильно поняла: Боуден поступает в распоряжение парламента, на имущество будет наложен арест и вся семейная собственность конфискуется?
— Да, это так.
— Что ж, позвольте вас поздравить, — ядовито сказала она. — Получается, что несчастья, обрушившиеся на мою семью, пошли вам на пользу.
Эдвард сердито прищурился.
— Земля и замок переходят ко мне по желанию твоего отца. В письме он изложил тебе свою волю. Я не предполагал безвременной кончины Джеймса и вовсе не собирался обогатиться таким образом.
— А что станет с моей мачехой и сестрами?
— Ваши земли почти не дают дохода. Последние годы выдались неурожайными, да и твой отец щедро снабжал роялистов деньгами, способствуя собственному разорению. Но ты можешь не беспокоиться — они не умрут от голода и будут жить здесь, как и раньше.
— Понятно. Я вижу, все учтено. — Вздохнув, Джейн отвернулась от Эдварда. — Я должна тотчас послать письмо мачехе. Смерть отца станет для нее ужасным ударом. Она поспешит вернуться в Боуден. Мы сможем отложить похороны до ее приезда?
— Конечно. Если ты напишешь ей письмо, я позабочусь, чтобы его немедленно отвезли в Ньюингтон.
— Спасибо. А… вы все же настаиваете, чтобы я уехала с вами в Дейтон после похорон?
— Да, настаиваю, — твердо ответил он.
— А… наша свадьба? — не поднимая глаз, неуверенно спросила Джейн и покраснела.
Он усмехнулся.
— Я не такой уж бесчувственный. При обычных обстоятельствах со свадьбой следовало бы подождать, но, к сожалению, сейчас не те времена. Я понимаю, погребение и венчание должны быть разделены каким-то сроком, но, поскольку я не могу надолго задерживаться в Дейтоне, будет лучше, если бракосочетание состоится до моего отъезда.
Джейн внимательно посмотрела на Эдварда — человека, чье имя ей предстоит носить. Отец завещал ему свою собственность и свою дочь в надежде, что тот станет их спасителем. Что ж, он довольно красив — высокий, худощавый, мускулистый, темноглазый и темноволосый, лицо с резкими чертами, волевым подбородком и высокомерно изогнутыми губами. Движения неторопливы и отличаются аристократическим изяществом. Чувствовалось, что человек он жесткий, непреклонный, но справедливый — к этому его приучила военная жизнь. Ей стало неуютно от его пристального взгляда, словно пойманной птице, которую собирались засадить в клетку.