Под скорбной луной
Шрифт:
— Не говоря уж об этом безобразии, — пробормотал я, указав на лодки с зеваками.
— Те еще дельцы! Берут по шиллингу с каждого желающего.
Я хмыкнул, и Вуд отвлекся, глянув на реку.
— Понимаю, что мы затрудняем судоходство, но ничего не поделаешь. Пришлось ждать отлива, чтобы начать заниматься передней частью.
— То есть вы приступили к работе в два часа ночи? — недоверчиво спросил я.
— Зажгли фонари, военные помогли сигнальными ракетами, — объяснил он, и я вспомнил, что военных действительно готовили к подобным ситуациям. — Подвели
— Ждем, что скажет водолаз, — встрял в разговор еще один мужчина.
Через десять минут ныряльщик вскарабкался на борт и снял с себя защитные очки. Его грязное лицо выглядело печальным.
— Похоже, в давке не всем удалось выбраться из салонов. Дверцы зажало давлением воды, и трупы стоят там, словно бутылки в ящике.
У меня внутри все перевернулось. Значит, извлекли далеко не все тела…
— Поднять нос сможем? — спросил Вуд.
Водолаз кивнул.
— Четвертую цепь я закрепил. Только надо поспешить, сделать все до прилива.
Мы перевели взгляд на реку. К месту крушения приближалась «Метида». Судовой оркестр прервал развеселую мелодию и заиграл что-то траурное. Раздался скрип подъемного крана, цепи натянулись, и крановщик предпринял осторожную попытку поднять фрагмент судна. Цепи провисли, затем вновь зазвенели, как струна, и Вуд крикнул:
— Пошла!
Передняя часть парохода появилась над водой и, погрузившись выше ватерлинии, медленно поплыла к южному берегу. Наконец нос «Принцессы» вытащили на мелководье, и мы уставились на покореженный мостик, искривившиеся поручни и расколотую трубу. На поверхность всплыло мертвое тело, и Вуд махнул рукой одной из служебных лодок. Гребцы налегли на весла, и суденышко подошло к трупу. Один из мужчин медленно подгребал, удерживая лодку на месте, второй же подцепил распухшее тело большим металлическим багром и перевалил его через планшир. Подплыв к берегу, они перегрузили покойника на ручную тележку. Крепкий мужчина покатил ее вверх по берегу, где ждала открытая повозка вроде тех, что используют для перевозки сена. Кто-то из работников приподнял край белой материи, под которым лежало еще несколько тел, и втиснул туда нового утопленника.
— Куда вы их отправляете? — поинтересовался я.
— В ангары газового завода. Нам разрешили продолжать их использовать, так что родственникам погибших не придется ездить в разные места.
Уж не Винсент ли распорядился?..
— Кто-нибудь может сказать, был ли на «Принцессе» аварийный румпель? А если был — исправен ли он?
— Наверное, сможем выяснить только к концу дня, — вздохнул Вуд. — Под среднюю часть цепи подведем часов через десять — двенадцать. Прилив сейчас против нас.
— Да, понимаю. Работенка не приведи господь, но вы справляетесь здорово.
— Сможете сделать мне одолжение и упомянуть об этом в своем рапорте?
Кивнув, я вновь забрался в плашкоут и, глянув на берег, заметил старшего стюарда Бонси. Тот стоял у воды с непокрытой головой. Он-то мне и нужен. Я торопливо заработал веслами, быстро причалил и начал пробираться сквозь толпу.
— Мистер Бонси!
Стюард повернул ко мне небритое осунувшееся лицо и пробормотал:
— Это худшая неделя в моей жизни…
— Мне очень жаль.
Бонси ничего не ответил, продолжая наблюдать за процессом извлечения судна со дна реки, и я прервал молчание:
— Вы говорили, что забрались на борт «Замка» по канату?
— Именно так, — кисло сказал он. — Забрался.
— Какое впечатление у вас сложилось о капитане и лоцмане углевоза? И о впередсмотрящем?
— Ну, капитан непрерывно жал на гудок и раздавал приказы. Не паниковал. Лоцман тоже был хладнокровен, а вот впередсмотрящий орал во все горло от ужаса.
— Никто из них не показался вам выпившим?
— Это вы в газетах прочли? — фыркнул Бонси. — Я бы не сказал. Эти трое — нет. — Он помолчал. — Хотя один из членов экипажа точно был пьян. По-моему, кочегар, судя по испачканным углем рукам. Я побежал помочь спустить шлюпку, а он лишь смеялся.
— Смеялся? — повторил я.
Вероятно, это и был Перселл.
— Ну, не знаю. Напевал, хихикал — что-то в этом роде. Еще этот человек несколько раз споткнулся, и я решил было, что он пострадал. Даже подошел к нему, уловил запах спиртного и тут же отобрал у него канат для спуска шлюпки.
— Мистер Эйрс утверждает, что румпель на «Принцессе» был неисправен, двигался самопроизвольно. У вас не сложилось такого впечатления?
Бонси возмущенно выпрямился.
— Так вы намерены винить в крушении «Принцессу Алису»! Вы ошибаетесь, точно вам говорю! Мы каждую неделю проводим тщательный осмотр судна, а двигатель и румпель проверяем каждый вечер. Я ведь рассказывал: «Замок Байуэлл» двигался вниз по течению с недопустимой скоростью!
— Мы пока собираем факты, Бонси, — резко ответил я. — На «Принцессе» есть аварийный румпель в подпалубном помещении?
— Разумеется, — отрезал он. — На случай, если штурвал выйдет из строя.
— Кто мог перед крушением оказаться внизу? Кто знал о существовании второго румпеля и умел им пользоваться?
Бони задумался и наконец нехотя сказал:
— Том Робсон, Джейкоб Суини и Нед Уилкинс. Все они ходят на «Принцессе» уже несколько лет. Хорошие матросы, опытные и надежные.
Люди меняются, подумал я, и могут годами скрывать свои истинные намерения.
— Видели ли вы кого-то из этих троих с момента катастрофы?
— Тома и Джейкоба встретил пару дней назад, — с ноткой озабоченности пробормотал Бонси. — Оба были на палубе, когда произошло столкновение. Том возился со спасательными буями, а Джейкоб помогал спускать шлюпки.
— Что насчет третьего матроса?
— Нед был внизу. — Бонси выглядел озадаченным. — А что, о нем никто не слышал? Плавать он умеет.
— Пока не знаю. Мы пытаемся разыскать всех выживших членов команды, но кто-то мог угодить в госпиталь, а кто-то, возможно, уверен, что о его спасении известно со слов товарищей.