Под созвездием Меча
Шрифт:
Взвалив мертвое тело на плечи, поспешил вверх, двигаясь наискось. Звуки погони приближались. До того как он достал монаха, Пакит старался не обращать на них внимания, сосредоточившись на спуске, но теперь они стали слышны очень отчетливо. И, если он не ошибался, преследователи разделились на две группы. Что ж, правильно...
Когда взваливал мертвого на седло, ноги его дрожали так, что идти не мог. Усталость и страх. Страх и усталость. Двоих монахов уже не было. Куда же они все-таки так...
– Помоги, – попросил он монаха.
Сил влезть
– Вперед, – сказал он.
Тот, с блестящими глазами, был прав. На последнем этапе все средства хороши. Но это их последний этап. Не его. Ему еще предстоит возращение во дворец.
Кони не то отдохнули, не то тоже что-то поняли про последний рывок, но сразу пошли ходко, выкладываясь. Из-за облаков выглянула желтая луна, так что можно было и не светить. Пару раз Пакит проваливался в забытье, засыпая на короткое время. Страх и усталость... Вскоре они догнали двух монахов. Те были в нескольких шагах от края склона, до которого добираться пришлось почему-то долго. Или так только показалось? Вспомнив о горько-сладком брикете, которым его угощали, сунул пальцы в кошель, достал обломок и сунул в рот. Вскоре захотелось пить. А потом они выбрались на плато.
В лунном свете оно казалось ровным, пусть и с заметным уклоном, тут и там видны камни, большие и не очень, кусты и пучки травы, какие-то холмики и ямки, но после склона здесь казалось не хуже, чем на дворцовом плацу. Шагай себе и шагай. Или скачи во весь опор. Конь под Пакитом тяжело поводил боками.
А слева с гиканьем скакали горцы. Видно, они знают куда более короткий и удобный путь на плато. И никакого волшебного платка им не нужно.
– Куда дальше? – спросил он.
Ни вокруг, ни впереди не видно ничего такого, к чему стоило бы стремиться с таким упорством. Горы и камни. Дикая, неприветливая местность.
– Туда, – показал рукой старший.
На горы показал.
– Далеко еще? – спросил Пакит, скрывая безнадежность. Не уйти.
– Прилично, – со вздохом ответил монах. Тоже скрывая безнадежность.
Все устали. И все всё понимали.
– Садитесь. По двое на коня. Я сзади. Постараюсь вас прикрыть. – И сразу поправился. – Прикрою.
Видно было, что монах колеблется. Тоже решил драться? Голыми-то руками? А ведь не мальчишка уже.
– Быстрее!
– На, – наконец решился он, что-то протягивая на ладони. Маленькое, белое и круглое. Жемчужина? Только почему плоская?
– Не надо.
– Съешь.
Это он спрятать так хочет, что ли? Или волшебство? Да хотя какая разница. Пакит взял это с ладони и положил в рот. Сделал усилие, собрав вязкую слюну, и проглотил.
– Надо было разжевать, – с сожалением проговорил монах. – Ладно! Погнали.
И они погнали. Луна очень некстати вышла. Самая пора ей спрятаться и спрятать беглецов, видных теперь, как муха на блюде.
С жизнью воин должен расставаться с гордостью, потому что жизнь ему дана для того, чтобы служить господину, которому она принадлежит без остатка и до конца. Смерть в бою почетна, ибо свидетельствует о доблести воина, которой станут гордиться. Подвиг во имя господина есть служение ему, а служение – высшая доблесть воина. Один дворцовый воин стоит любых десятерых солдат.
Повторяя это про себя, Пакит почувствовал, как силы возвращаются к нему. Никакой усталости! Даже странно, что кони такие вялые. Потому, наверное, что не знают таких простых, но важных заповедей. Знай они их – летели бы сейчас стрелой.
Оглядываясь через плечо, он видел приближение погони. Кони горцев тоже устали, поэтому преследователи растянулись, как говорится, в кишку.
– Далеко еще?! – крикнул он.
– Вон скала! С двумя вершинами. Нам правее нее.
Далеко. Очень далеко. Горцы настигнут раньше. Уже видны белые пятна их лиц. А он правильно сделал, что выбрал лучших коней. Пусть друзья принца Тари не обижаются.
Нужно задержать. Он это сумеет. А потом прорваться в сторону. Конь хороший, вынесет. Должен вынести. Пакит чувствовал себя так, будто ничего не весит. Как перышко. Как слинявшая кожа дракона. Пух. Воздух. Вздохни поглубже – и улетишь.
– Я вас догоню!
Он попридержал скакуна, потихоньку разворачивая. Тот всхрапнул, расставаясь с товарищами, но поддался, переходя на шаг. Отдохни, подыши. Скоро тебе... и мне потребуются все твои силы. Без остатка. Сколько бы там их ни было.
Пакит шагом ехал навстречу погоне, поправляя на себе одежду и оружие. Все должно быть готово к схватке. Его дух, его тело, его оружие.
Горцев было много. Слишком много на него одного. Но сейчас дворцовый воин Пакит готов был с ними сразиться. Со всеми. Со всеми, сколько их здесь, в горах, есть. Количество не имело значения.
Не глядя сунув руку в кошель, нащупал замшевый мешочек с порошком. Достал и щедро посыпал на ладонь. Еще осталось. Это не имело смысла, но он убрал оставшееся, растерев между ладоней мелкую пыль. Теперь его руки стали сухими и хваткими, способными прочно держать оружие.
Когда до первого горца – молодой, едва усы пробились – осталось локтей тридцать, вбил каблуки в бока своего скакуна.
Перекрывая стук копыт, раздался клич дворцовых:
– За честь властителя!
Звучало это как «зачвалля» или, иногда, «залля», допускалось и так, и так, но сейчас Пакит постарался произнести каждое слово четко, раздельно. «За честь властителя!»
Сдернув из-за спины щит – легкий, почти невесомый, маленький, – обратным движением взял в левую руку кинжал, выбрав оборонительную стойку, которая всегда вводит противника в заблуждение. Правой, хлестко ударив коня по крупу, выхватил из-за пояса метательный нож. Расстояние великовато, но темп дороже.