Под созвездием Меча
Шрифт:
– Точно, – сказал он стражу. – Камень попал. А у другого копыто сбилось. Я позже подойду, только скребок найду. Ты предупреди там своих. Ведь истыкают как ежа иголками. Знаю я вас.
– Обязательно скажу.
В лагере принц и его гости гуляли с размахом. Громко говорили, пели, пытались танцевать под бубен, часто поднимали кубки, понуждаемые принцем Тари, который вошел в раж, заставляя пить до дна.
Как можно больше.
Утихомирятся они не скоро. По крайней мере, сын властителя заставит их пить до тех пор, пока есть силы. Один из его друзей уже
Пакит подошел к своей суме и покопался в ней, решая, что нужно взять с собой.
– Ты где так долго был? – спросил Маркас, подходя сбоку.
– Мяса переел. Живот совсем не держит.
– Ты куда-то собираешься?
Они два года вместе. Научились понимать друг друга без слов. Порой не то, что по движению губ или бровей, по прищуру, по напряжению пальцев, сжимающих эфес, по частоте дыхания. Наверное, это и называется дружбой. И вот теперь ее приходится предавать.
Пакит ничего не ответил. Только взмахнул ресницами, за которые его очень любят девки в торговом квартале.
– Несет меня. У меня трава была, забыл, кажется. – Он вздохнул. – Отдыхай. Скоро заступать. Ой! – Пакит схватился за живот.
Выхватив из сумы мешочек с лекарственными травами, бросился в сторону, в темноту, едва не столкнувшись с солдатом возле сторожевого факела. Тот, понимающе усмехнувшись, отступил в сторону. Сегодня многие бегали в темноту. Одно слово – пир!
Монахи разместились возле кустов, росших вокруг крохотного, в пять шагов в поперечнике, озерка, заросшего травой и тиной. Там, наверное, бил небольшой источник. Отсвет костров играл на полотне их палатки.
Пакит подобрался сзади, из темноты, и прошептал заветные слова: «Два белых дракона». После чего одним взмахом кинжала распорол грубую ткань.
У властителя есть только один белый дракон, а тут сразу два! Не зря за монахами такой пригляд и не зря же к ним подбирается сын вождя Охт.
Сначала ничего не произошло. Просто из распоротой палатки дохнуло на дворцового теплом и запахом человеческих тел. Потом послышалось шевеление, кто-то кашлянул и наружу вылез один из них, весь в черном, только лицо светится. Пакит обругал себя. Как он мог забыть?!
– Я сейчас, – шепнул он и растворился в темноте.
Неподалеку, шагах в двадцати, он еще днем приметил старое кострище, через которое пробивалась трава. Найти его в темноте оказалось не так просто, времени на это ушло больше, чем он предполагал, много больше, действовать пришлось на ощупь и по памяти, но он нашел. Взяв пригоршню полуразложившихся углей, вернулся к палатке, растирая их на ходу в ладонях.
Все четверо уже сидели на корточках, светя своими белыми, как свежий сыр, лицами. Пакит, тихим шепотом повторив известные слова, измазал им лица черным, задевая носы и пачкая губы.
Для того чтобы выйти из лагеря, ему пришлось отключить солдата коварным ударом сзади. Он не доверял этим монахам в том смысле, что они сумеют передвигаться тихо, но на деле все оказалось не так плохо. Наверное, они, привыкшие к тишине своих молелен, умели ее соблюдать. Да и странствуют они, так что ходить умеют.
Пакит решил обойти вокруг лошадей, на дальнюю от лагеря сторону. Времени это заняло много больше, чем он предполагал, и все потому, что рассчитывая маршрут и время, исходил из своих возможностей, забыв о том, что за ним еще четверо. Теперь придется об этом помнить.
Оставив монахов в высокой траве, сделал небольшой крюк и вышел прямо на солдата, что-то жующего. От него резко пахло потом. Наверное, боится.
При виде дворцового тот вздрогнул и выставил вперед копье.
– Спокойно, – буднично проговорил Пакит. – Это я.
– Ты откуда тут?
Видно было, что солдат здорово испугался, хотя и старается этого не показать.
– Окрестности осматривал. Чтобы тебя кто-то не того. Как тут?
– Без происшествий.
– Смотри! Пойду, копыта проверю. Принц Тари жаловался.
– Может, помочь?
– Справлюсь!
Он отобрал шесть лошадей. Три из них принадлежали друзьям сына властителя. Выбор занял немало времени. В лагере уже начали затихать крики, а бубен молотил невпопад, рвано меняя ритм.
Связав уздечки, Пакит повел табунок на солдата, уставившегося на него с удивлением.
– Ты чего это, а?
Боится, боится парень. И правильно боится.
– Никому, понял? – шелестяще прошептал Пакит. – Принц Тари хочет уехать до утра. Если что... Держи спину. Принц тебя не забудет.
– Точно?
– А ты думаешь, я коней хочу угнать? Дурак.
Впрочем, говорить с ним больше не имело смысла. Пакит его пожалел. И ударил ниже подбородка, отключая. После такого удара человек не помнит, что с ним происходило до этого. Он как бы заснул. Сам по себе. Без чужой помощи. Такое случается с устатку, когда помногу стоишь на страже. Дворцовые, которым тоже приходится помногу стоять, это хорошо знают. Только у них против подобного выработаны свои приемы, передающиеся из поколения в поколение, от старших к новичкам.
Скоро Пакит понял, что он недооценил солдат. Из-за того, наверное, что всю жизнь смотрел на них свысока. Только годами и долгими тренировками отточенные рефлексы позволили ему в последний момент упасть, пропуская над собой копье, рассекавшее воздух с шелестящим свистом. Откатываясь в сторону, он еще успел увидеть, что копье вонзилось в шею одного из коней, в предсмертной агонии взвившегося на дыбы с громким ржанием, в котором угадывалась смертельная тоска.
Второй солдат, Пакит знал его, приходился старшине каким-то родственником, набегал на него, на ходу вытаскивая меч. Хотел, очевидно, застать его на земле, лежачим, не понимая, что в этом положении опытный боец опасен не меньше, чем в обычной боевой стойке. При этом солдат двигался с похвальной быстротой, демонстрируя приличные скорость и ловкость. Да и копьем он начал действовать сразу, не раздумывая и не тратя времени на переговоры и выяснение отношений. Такого даже жалко убивать, лишая властителя хорошего солдата.