Под стать волку

Форрест Руби

— Я… я в порядке, — тихо сказала она. Когда он убедился, что она не врет, начал двигаться. Он почти вышел из нее, так что осталась лишь головка, а потом толкнулся опять. Это движение снова заставило Поппи охнуть. Он раз за разом повторял свое движение, и с каждым ее вздохом сам порыкивал все громче.

— Стэтсан! — ахнула Поппи так похоже, как она сделала в ванной. Но в этот раз она не боялась, что он ее услышит. Она хотела, чтобы он услышал ее, хотела увидеть удовлетворение на его лице, когда услышит свое имя. Она никогда не ощущала потребности произнести имя своего партнера, но со Стэтсаном все было иначе. Она начала чувствовать, как приближается очередной оргазм, а его тело

начинает дрожать.

— О, Боже! Стэтсан! — вскрикнула она, когда ее накрыл оргазм, а киска стала сокращаться вокруг его члена. Он почувствовал ее оргазм, и сам бурно кончил, громко рыча.

— Поппи! — Ее имя вырвалось из его горла, как рык, когда выстрелил сперму глубоко внутри. Она охнула от того, как много семени выплеснулось в нее.

Глава десятая

Стэтсан скатился с Поппи и лег на спину, притянув ее в свои объятия. Он освободил ее запястья и поймал себя на мысли, что ему жаль, что он не дал ей прикоснуться к себе. Но, с другой стороны, он был не уверен, что смог бы тогда сдержаться: его животная ипостась была так близка к освобождению из-за того, что столь желанная женщина дрожала под ним. Он мог только догадываться о ее реакции, если бы он обернулся во время секса. В своей человеческой ипостаси он и так был слишком большим для такой хрупкой девушки, как Поппи. А знание о том, что он волк, могло стать куда большим потрясением. Он надеялся, что ему никогда не придется раскрывать такую опасную тайну с этой потрясающей женщиной. Он вспомнил Брэта с Бронте и не в первый раз подумал, могут ли и у него быть такие же отношения. Но он не переживет, если потеряет Поппи из-за своего секрета.

Его поглотила неожиданная жажда перекинуться и пробежаться, и эта жажда становилась все больше. Его сердце колотилось в груди из-за того, что Поппи лежала у него под боком. И только, когда он услышал, как засыпая она тихо посапывает, понял, что сможет отлучиться.

«Надеюсь, она крепко спит,» — подумал он, осторожно выскальзывая из-под нее. Пока он вставал, не мог не вспоминать, как лишь десять минут назад еще был в ней, его член глубоко погружался в нее, а она только и могла что выкрикивать его имя. Стэтсан был нежен, сдерживался, и именно это пугало его. Мысль о том, что он может причинить ей боль, гнала его прочь, заставляя покинуть постель. Он чувствовал вину из-за этого, но, если бы остался, Поппи оказалась бы в большей опасности, чем та, в которой она уже пребывала.

Из-за подобных мыслей он не стал подбирать свою одежду, а оставил на прежнем месте, разбросанной на полу, как свидетельство того, чем они только что занимались. Он быстро и бесшумно улизнул из спальни, закрыв за собой дверь. На несколько мгновений остановился, прислушиваясь, проснулась ли Поппи, но ничего не услышав, отправился к лестнице, а потом к задней двери, чтобы выйти в относительно безопасный лес, находящийся за садовой изгородью.

Его руки начали трястись, когда вместо ногтей у него стали расти когти. Ему пришлось прикусить губу, чтобы замедлить свою трансформацию. Его не должно быть видно из дома, он не должен допустить, чтобы Поппи увидела его из окна.

Когда он оглянулся через плечо, ему показалось, что Поппи стояла у окна. Боже, он надеялся, что ошибается. Уже было слишком поздно, чтобы остановить трансформацию. Его оборот происходил слишком быстро, и он не смог бы его сдержать, чтобы объясниться. Да, и в конце концов, что бы он сказал? Извини, я вышел, чтобы перекинуться и погонять зайцев в лесу? Она просто подумала бы, что он сумасшедший, и он не был уверен, что хуже — правда или то, чтобы он показался бы ей безумцем.

***

Поппи

перекатилась на кровати и потянулась, совсем как кошка, ощущая приятную ломоту в теле после всего того, что Стэтсан сделал с ней. Она вытянула руку, чтобы дотронуться до него, но кровать казалась ужасно огромной. Когда ее пальчики так и не коснулись его кожи, она испугалась, что ей все приснилось. Не то, чтобы это было бы впервые, когда ей приснился эротический сон о таинственном мужчине, но в этот раз все было так реально. Она все еще ощущала некую боль между ног после секса.

Ее замутило от мысли, что ей могло все присниться, но она все-таки открыла глаза. Она увидела бледно-зеленый потолок гостевой комнаты, которую ей показывали, а также разбросанную на полу одежду, от которой они вчера освободились.

Но почему он бросил ее одну? Он пожалел о том, что между ними было? Он пожалел, что они переспали? Он пожалел о том, что делал с ее телом, заставляя ее снова и снова умолять об оргазме? Комната освещалась только луной, свет которой проникал через панорамные окна, которые выходили в сад.

Поппи завернулась в покрывало и подошла к окну. Мягкий свет луны успокаивал ее, Поппи закрыла глаза и просто наслаждалась тем, как свет струился по ней.

Когда она снова открыла глаза, краем глаза заметила какое-то движение в саду. Она от удивления охнула, увидев обнаженного Стэтсана, направляющегося в лес, расположенный на границе с садом. Удивительным было не то, что он посреди ночи отправился в лес, а то, что он был абсолютно обнажен. Наблюдая за ним, она от удивления приподняла бровь.

У нее быстрее забилось сердце, когда у кромки леса он посмотрел на дом. Она не двигалась, надеясь, что в тени спальни он не сможет ее разглядеть с такого расстояния. Она не была уверена на сто процентов, но, если бы у нее было меньше здравого смысла, она бы подумала, что он посмотрел прямо на нее. Но вряд ли смог рассмотреть ее с такого расстояния. Это просто невозможно.

— Чем бы он не занимался, — вздохнула она, забираясь обратно в кровать, — это не мое дело. Ее тревожный разум слишком устал, чтобы задаваться какими-либо вопросами.

***

Со всех ног нестись сквозь лес — то, что лучше всего получалось у Стэтсана. Только в эти мгновения он становился самим собой. Ему нравилось, как ветер трепал его шерсть, и какой мягкой и влажной казалась земля под его лапами. По крайней мере именно это он чувствовал обычно, но не этой ночью. Этой ночью, он ощущал всю тяжесть тайны, которую он хранил, когда его мысли возвращались к красивой женщине, которую он оставил в постели. Он обнаружил, что думает о том, как погрузиться в нее, о том, как она будет произносить его имя на пике блаженства. Он думал о том, что ему с трудом удается сдержаться, чтобы не закинуть голову назад и не завыть на луну. Его волк хотел воспеть женщину, чью кожу он ласкал, он хотел завыть, чтобы она знала где он, чтобы она узнала, что это он был в заповеднике.

Он остановился в самом центре леса и закинул голову, чтобы посмотреть на звезды сквозь густые кроны деревьев.

«Чем, черт возьми, я занимаюсь?» — Задал он себе вопрос, думая о том, что все может пойти прахом, если Поппи узнает его секрет. Он представил анализы и иглы, которые пронзают его плоть, все эксперименты и пытки, которым его подвергнут люди, если узнают. В детстве он достаточно много смотрел телевизор, чтобы понимать, что случится с его видом, если человеческая раса узнает, что они не единственные на этой планете. Эти мысли заставляли все его тело трястись, так что зуб на зуб не попадал.