Под стягом Российской империи
Шрифт:
Драгомиров со штабом заторопился к переправе.
— Пехоту, пехоту на паромы, пушки потом! — приказал Драгомиров.
Адъютанты бросились исполнять распоряжение.
С понтонов и лодок вслед за волынцами и минцами высаживались житомирцы.
С румынского берега по систовским высотам ударила русская артиллерия. Скобелев поднял солдат левого фланга:
— Вперёд, молодцы, турок бежит!
Оказавшись на правом берегу, Драгомиров крикнул адъютанту:
— Поспешайте на правый фланг, к волынцам, передайте генералу Петрушевскому:
Поднялось солнце. Чадя небо, «Анкета» подтянул две баржи. С них густо посыпалась пехота.
Драгомиров перекрестился:
— Теперь веселее пойдёт! — неожиданно увидел Стояна, подозвал: — Поручик, если вы своевременно не воротились к генералу Столетову, поручаю вам быть неотступно при генерале Скобелеве. От пули и штыка турецкого оберегайте его. Передайте Михаилу Дмитриевичу: место у Петрушевского!..
Стоян увидел Скобелева, когда тот, в белом, кителе нараспашку, шагал вдоль залёгших солдат, весело приговаривая:
— Сейчас, братцы, подмога к нам пожалует, и снова ударим по турку, а покуда передохните да неприятеля отражайте. — И не кланяясь свистящим пулям, пошучивал: — Однако, братцы, не спать. Выиграем баталию, в баньку париться изволь и спи на здоровье.
— Ваш благородь, — поднял голову молодой солдатик, — ну коль убьют, и на полке не полежу.
— Дурень, — перебил его товарищ. — Его превосходительство о смерти не думает, его и пули не берут, а ты к земле, ровно вошь к кожуху, прилип и балаболишь, чего не след.
— Те, че, ты вон пожил, стар уже, а я ещё и с бабой не намиловался.
По залёгшей цепи на всю трехверстовую линию фронта передавалось:
— Скобелев... Скобелев! Глянь-ко, белый генерал! Поспешавший за Скобелевым поручик Узунов, прислушиваясь к вжиканью пуль, молил: «Лучше в меня, нежели в генерала...»
О Скобелеве ходило немало слухов ещё со времён туркестанской войны, и поручику они были известны с кадетского корпуса. Поручение озадачило Узунова, как можно охранять жизнь не остерегающегося генерала при таком горячем обстреле?
Скопившись большим отрядом, аскеры длинными перебежками устремились к русским позициям.
— Поручик, — заметил Скобелев, — вот вам момент /проявить храбрость. Поднимайте солдат и следуйте за мной!
Стоян повернулся к залёгшей цепи, но его опередил офицер-волынец. Узунов узнал поручика Моторного, с которым учился в Кадетском корпусе. За поручиком бросились солдаты-волынцы. Поднялись в атаку подольцы. Опережая их, рванулся Узунов. Впереди мчался рослый солдат. Неожиданно он споткнулся и тут же рухнул. Подхватив винтовку, Стоян оказался в гуще боя. Дрались молча, озверело. Стреляли редко, работали штыками, схватывались в рукопашной и тогда в ход пускали ножи.
Обе стороны пополнялись набегавшими солдатами. Теперь уже бой кипел на Систовских высотах, на их склонах, поросших садами и виноградником.
Брянцы втягивали в гору орудия, подбадривали друг друга:
— Навались, братцы! Идёт! Установили пушки, дали залп.
Ударили дробь полковые барабаны, и русские цепи начали охват высот. От Дуная новели атаку стрелки генерала Цвенцвинского, а с правого фланга давила бригада генерала Петрушевского.
К полудню сражение было в разгаре. Время казалось Стояну вечностью. Поле усеяли убитые и раненые. Крики и стоны, лязг штыков и звон сабель слились воедино.
Окровавленный мундир поручика Узунова прилип к телу. Исход боя решила рота Житомирского полка, котирую лично повёл генерал Скобелев. Без выстрелов, под барабанный бой она ударила в штыки. Турки дрогнули, побежали. На высотах затрепетали русские флаги, победно заиграли трубы.
В обеденную пору дивизия генерала Драгомирова вступила в Систово. Полки шли под расчехлёнными знамёнами, по улицам, запруженным народом. Город ликовал: встречали русских братьев.
А чуть ниже, наладив понтонную переправу и наплывной мост через Дунай, двинулась дивизия Гурко. Время рассветное и от Систово слышалась усиленная канонада, стрельба. Иосиф Владимирович разыскал Ра-уха.
— На Драгомирова насели. С первым же переправившимся полком отсеките Вардимский лагерь, чтобы турки не выступили к Систово...
К правому берегу подтягивались понтоны и плоты с конями, орудиями, зарядными ящиками, а по наплывному мосту пошли эскадрон за эскадроном.
К месту переправы дивизии Гурко бежали люди. Болгары кричали, завидев конницу:
— Едут, едут!
Толпа подалась, качнулась. Мальчишки воробьями обсели деревья, орали. Было шумно и весело. Солдат поили холодной водой, угощали сухим вином, спелыми вишнями. Играла музыка, дудели сопилки, били барабаны. Болгары встречали своих освободителей.
К Гурко пришли старейшины, на подносе протянули генералу бутыль с вином — сливовицей, ранние груши, жареную баранину. Иосиф Владимирович поднос принял, передал адъютанту. Поклонился старейшинам. На приглашение задержаться в городе ответил:
— Нет, отцы города, нет времени, нас вся Болгария ждёт, её освобождать ещё предстоит.
И отдал приказ не останавливаться, а развивать наступление...
2-я Гвардейская кавалерийская дивизия шла вдогон отступавших из Вардимского лагеря таборам. Турки отходили к Балканам, разоряя болгарские сёла, сжигали дома, убивали жителей.
Гурко торопил, и по дивизии передавали его приказ:
— Вдогон!
Выдвинув авангард, выставив боковые охранения, дивизия шла часть за частью, эскадрон за эскадроном. Громыхали орудийные батареи, зарядные ящики, санитарные двуколки.
Кавалерия двигалась с шага, на рысь и снова на шаг...
О переправе и взятии Систово императору стало известно в тот же день.
В обеденный час оживлённо за царским столом. Искрилось, играло золотистым янтарём французское шампанское «Вдова Клико». Александр Второй поднял прозрачный, без резьбы, хрустальный бокал на высокой, тонкой ножке, фирмы «Бакара». Сделалось тихо.