Под сводами высокой лжи
Шрифт:
– У тебя всё в порядке?
– Всё замечательно!
Она была возбуждена. Полётову мгновенно передалось её состояние: он не раз испытывал подобный подъём после удачно проведённой операции. «Жизнь прекрасна!» – подумал он и с облегчением вздохнул.
– Я попытаюсь не долго, – заверила девушка. – Но ничего обещать не могу. Здесь так хорошо, так уютно. Ты позвони мне часов в десять.
– Ладно… Моника, я хочу увидеться с тобой сегодня… Если получится…
Он сунул трубку в карман и улыбнулся.
– Успокоился? –
– Да, всё тип-топ.
– Вот и чудесно… Ты со мной или высадить тебя где-нибудь?
– Давай на Лас Рамблас. Пройдусь чуток. Расслаблюсь.
– Не переборщи только, расслабляясь…
Моника вернулась домой около одиннадцати вечера. К этому времени Юрий уже вдоволь нагулялся по бульварам и теперь ждал за столиком в пивном баре напротив её дома. Он сразу узнал синий «опель» и усатое лицо Себастьяна Лобато. Девушка выпорхнула из машины, помахала своему провожатому рукой и послала ему воздушный поцелуй.
«До чего же она мила!» – пронеслось в голове у По-лётова.
Как только машина скрылась за поворотом, он вышел из бара и быстрым шагом догнал Монику, когда уже она открывала тяжёлую парадную дверь, украшенную старинными коваными цветами.
– А вот и я! – выпалил он в ухо девушке.
– Как я рада! Если бы я умела выразить словами мою радость!
– Слушай, я так ругаю себя, – он уткнулся губами ей в шею.
– За что?
– За то, что попросил тебя… втянул в это сволочное дело…
– Ничего сволочного, – она повернулась к нему и поцеловала в рот. – И не говори больше таких слов. Ты же не для себя. И я не для себя. Мы для людей… Ведь так?
– Так, так, только не хочу больше тревожиться из-за этих вещей… Не могу даже думать, что ты вдруг попалась бы на этом…
– Всё уже позади. Всё в порядке. Ты не поверишь, но у меня такой душевный подъём сейчас! Будто нашкодила, а меня не поймали. Что-то из детства всколыхнулось.
Они поднимались по лестнице, то и дело останавливаясь и подолгу целуясь. Глубина недавних переживаний обострила их чувства до предела. Прикосновения губ пронизывали насквозь, били током, кружили голову. Тёмная лестничная клетка плыла куда-то ввысь, переливаясь мутными мерцаниями проникавших с улицы рекламных огней.
– Я люблю тебя, – шептал Юрий.
– Скорее домой! Я вся горю! Нет сил терпеть! Хочу тебя, хочу всего, хочу бесконечно!
За прошедший месяц Полётов провёл пять встреч с Джорджем Уоллисом и заверил его в том, что госпожа Кинжалова готова привезти на международную книжную ярмарку вместе с книгами своего издательства и материалы, которые ждёт Уоллис.
– Это не для меня, – в который раз поправил американец, – а для моего товарища, для его бизнеса.
– Джордж, я не знаком с ним, но знаю тебя. Я согласился помочь тебе, как друг помогает другу. Что касается Кинжаловой, то я сказал, что эти бумаги нужны мне для работы. Мне, а не тебе и не кому-то ещё. Для меня она готова на многое, – Полётов многозначительно подмигнул.
В действительности с Катериной разговаривал не Юрий, а офицеры контрразведки. Они в общих чертах обрисовали ситуацию и попросили о помощи.
– Что я должна сделать? – спросила она. – Я ведь ничего не понимаю в таких вещах.
– Во-первых, Екатерина Алексеевна, не рассказывайте никому о нашей встрече. Во-вторых, давайте условимся, что мы установим в вашем кабинете аппаратуру.
– Аппаратуру? Микрофоны?
– Камеры. Для наблюдения.
– Зачем? Не понимаю, – Кинжалова улыбнулась и пожала плечами. – Не понимаю, для чего нужно наблюдать за моим кабинетом.
– Екатерина Алексеевна, человек, который принесёт вам документы и которого нам обязательно надо взять, должен быть под нашим «колпаком». То есть мы должны видеть, как будет происходить передача материалов. Нам лучше, чтобы встреча состоялась у вас в офисе, в вашем кабинете. Если этот человек будет настаивать на встрече в другом месте, пошлите его к чёрту.
– Как?
– Скажите, что вы и так делаете одолжение, согласившись отвезти в Барселону этот груз, и что лично вам это вовсе не нужно.
– А если он откажется?
– Будем думать, как вести себя дальше.
– Что ж, вам виднее…
Человек с секретными материалами не стал упрямиться и пришёл в офис «Папирусового дома», как и просила Катя. Но дальше случилось непредвиденное.
– Здравствуйте, моя фамилия Егоров, – он был невысокий, широкоплечий, с добродушным лицом и пышными рыжими усами. – Я звонил вам по поводу документов для Полётова.
– Да, да, присаживайтесь, – Катя указала на кресло для посетителей. – Хотите кофе? Или чаю?
– Нет, спасибо, я на минутку.
Как только он положил на стол Кинжаловой большой пакет, дверь распахнулась и в кабинет решительно вошли люди в штатском и объявили, что они из ФСБ. Человек на секунду замешкался, затем бросился на хозяйку кабинета. Катя не успела ничего сделать – усатый спрятался за спиной женщины, плотно обхватив её рукой поперёк торса и приставив к горлу неизвестно откуда взявшийся короткий ножик.
– Не приближайтесь! Не двигайтесь! – пронзительно закричал он, скалясь из-под рыжих усов. – Не вздумайте тронуться с места! Я убью её! Убью!
Контрразведчики замешкались, но это лишь усугубило ситуацию. Мужчина принял их неподвижность за хитрость, глаза его обезумели от страха, лоб покраснел и покрылся крупными каплями пота.
– Не двигайтесь! – ещё громче закричал он и вдруг дёрнул рукой, сжимавшей нож. Лезвие мягко погрузилось Кате в шею. Кровь тут же брызнула усатому в лицо. – Что? Что? Зачем вы? – его голос превратился в истошное завывание. – Зачем вы так? Почему это?