Под темной луной
Шрифт:
Взяв безжизненную руку Бамета, я постарался как можно незаметнее прижать её к своему левому запястью. И, чтобы сбить с толку внимательно следившего за мной предводителя, запричитал, поднимая к небу глаза, и старательно подражая Айселу. Разница была лишь в том, что причитал я на древнем языке моего мира и не молитвы, а указания мику.
Предводитель пару минут недоуменно прислушивался к непонятным словам, затем, внезапно прозрев, с ревом возмущения ринулся ко мне.
– Замолчи! Ты обещал не разговаривать! – Срывая голос, вопил предводитель, подбегая к распростертому на скудной подстилке из листьев израненному
– Так я и не разговариваю!
Предводитель даже захлебнулся от возмущения, и обличающе тыча в мою сторону пальцем, заверещал:
– Я сам слышал! Ты говорил непонятные слова!
– Но это же не разговор!
– Как это не разговор! А что же тогда?! – Он возмущенно вытаращил глаза.
– Это молитва! Не видишь, я молюсь о здоровье своего слуги! – Назидательно изрек я и, видя растерянность своего оппонента, мягко спросил, – Тебя, как зовут то?!
– Шебар. – Машинально ответил он, и, сразу спохватившись, ехидно прищурился, – Но тебе это ничего не даст! Я все равно запрещаю тебе разговаривать!
– А это нужно тебе, а не мне! – хмыкаю я, наблюдая, как щеки Бамета начинают розоветь и дыхание становится ровнее.
– Зачем мне?! – скептически возражает Шебар.
– Ну, вот если, например, я замечу, как к тебе подползает змея, как я должен кричать, эй ты, который не разрешает мне разговаривать, так, да?! А змея тебя за это время пять раз укусит. А если я просто скажу – Шебар, змея! – ты успеешь отскочить.
Однако мои слова неожиданно произвели на предводителя прямо противоположный эффект тому, на который были рассчитаны.
– Если эта падаль не сможет идти после привала, – зло рявкает он, презрительно пиная крепким сапогом покрытую язвочками ногу Бамета, – то останется здесь! И молись молча!
И, уже отходя к постеленному для него под пальмой покрывалу, высокомерно хмыкнул:
– Меня не кусают змеи!
Мои кулаки стянуло в тугие узлы, а зубы громко скрипнули. Всего лишь несколько раз в жизни мне так неистово хотелось набить кому нибудь морду. Ну, погоди же Шебар! Если только мне удастся живым выпутаться из этой передряги, я не успокоюсь, пока не устрою тебе хорошенькую выволочку!
Сладкие мечты о способах отомстить наглому предводителю немного скрасили для меня ожидание результатов команд, отданных мику. Сокращенные до минимума и выученные как стих, они были приготовлены мной заранее, как раз для такого вот случая. Пришлось, правда, добавить экспромтом приказ ввести Бамету лекарство и энергетик нам обоим, но это не слишком удлинило текст. И, благодаря замешательству Шебара, план превосходно удался! Я уже чувствовал прилив сил от двойной дозы энергетика введенного мне мику. А вот и Бамет задышал глубже и, наконец, открыл глаза.
К тому времени, как предводитель объявил конец привала, охранник уже вполне оклемался, и все же был еще очень слаб. Совершенно ясно было, что самостоятельно он и десяти шагов не сделает, поэтому я взвалил его на спину и решительно двинулся вперед. Первые несколько минут я все ожидал окрика предводителя и приготовился объявить ему ультиматум, однако как обычно он шел сзади всех и не проронил ни слова. И только вечером, на привале, проходя мимо
– Ты что, и вправду предупредил бы меня, если увидел змею?!
– Конечно! – Не задумываясь, ответил я.
– А зачем? – подозрительно прищурился Шебар.
Вот чудак! И как ему объяснить то, что для меня является непреложной истиной, на доступном его понятию языке?!
– Затем, что без тебя нам из этих дебрей не выбраться! – Нахожу я приемлемую для него мотивировку. Ведь все равно он не поверит, что существуют миры, где человеческая жизнь и безопасность ценны сами по себе.
Шебар с минуту сосредоточенно думает, недоверчиво разглядывая меня, затем, удовлетворенно кивнув, разворачивается и уходит к своему костру.
На следующее утро оказалось, что ночевали мы в сотне шагов от мутной, неширокой, но довольно бурной после весеннего паводка речки. По приказу предводителя тагларцы срубили несколько толстых, полых внутри пальм и наскоро соорудили небольшой плот, по форме напоминающий катамаран.
Путешествовать на плоту оказалось не так просто, как я решил вначале, но свои преимущества у этого средства передвижения явно были. И одно из них то, что выздоравливающий помаленьку Бамет не упирался больше мне в спину своими костлявыми коленками. Вторым я считал освобождение от прикованных к моему поясу тагларцев, которые понадобились Шебару для помощи гребцам. Правда, взамен нас соединили цепями друг с другом, да еще и с катамараном так, чтоб мы не могли специально или нечаянно его покинуть. Зато мы находились настолько близко друг от друга, что запрет на разговоры терял всякий смысл. Разумеется, вначале мы не наглели и переговаривались шепотом, только если видели, что предводитель не смотрит в нашу сторону. Но к вечеру поняли, что по какой-то причине Шебар не считает больше наши разговоры опасностью для своей миссии, и болтали уже в открытую.
Почти сразу, смущаясь и отводя глаза, Трик, наконец, объяснил мне, как Шебар сумел выманить их из дворца в ту злополучную ночь. Оказывается, кто-то из слуг принес записку, в которой говорилось, что некий доброжелатель собирается предоставить героям королевства неопровер- жимые доказательства моего предательства.
– Ты извини нас Эзарт, – краснея, мямлил изобретатель, – мы, конечно, ему не поверили, но все же решили посмотреть.
– Забудь, – коротко обрезал я поток признаний, не желая объяснять своим подчиненным, что попался еще почище, чем они.
За последние дни у меня было много времени, чтоб по новому взглянуть на все события, произошедшие в королевстве за несколько последних лет. Как-то сами собой сложились в почти законченную картину все части головоломки, казавшейся мне еще недавно неразрешимой.
Ведь, исходя из докладов наших исследователей, у афийцев не было на этой планете достаточно сильных врагов, желающих захватить власть в королевстве. Как и не было никаких причин для их появления. Ни один из дижанских князьков, занятых бесконечными междоусобными разборками, не мог собрать достаточно сил на военную компанию против Афии, не рискуя, вернувшись домой, обнаружить в своем княжестве нового правителя. А почти первобытные тагларцы вообще не имели никакого желанья подвергать себя тяготам ратной жизни вместо привычного райского ничегонеделанья. И, оружия, кстати, тоже не имели.