Под тенью темной луны

Amberit

Маг тряхнул руками и оглядел нашу компанию, остановившись на мне. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я не понимала, почему не двигаюсь, не реагирую на то, что опомнившаяся и отложившая в сторону поднос Кесси трясет меня за локоть, и вообще теряюсь в темных глубинах.

– Элька, что с тобой? – Рассердившись, подруга дернула меня так сильно, что наваждение пропало.

– Что? Ничего.
– Я обернулась к Кесси, потом, спохватившись, бросила взгляд на незнакомца, но того уже не было, только хлопнула входная дверь трактира.

– Слушай, а кто это? – поинтересовалась я.

– Не знаю,

я как раз хотела у тебя спросить, только не могла достучаться. Очаровал он тебя, что ли?
– ехидно спросила подруга.

– Очаровал? Возможно… - рассеянно ответила я, соображая, какого рода чары можно наложить, чтобы ввести адепта девятого курса в такое состояние.

Из размышлений меня вырвал голос трактирщика, осведомившегося:

– Ну-с, молодые люди, расплачиваться будем или как?

– Или как, - прозвучал нестройный хор голосов, и «молодые люди» приступили к уничтожению следов недавнего происшествия.

Первым делом Лежек разморозил лютню, все это время издававшую надоедливый писк.

Глава 2.

Утро первого дня вересклета [5] выдалось серым, хмурым и похмельным.

Выпускной курс факультета магов-практиков Школы Чародеев, Пифий и Травников в полном составе сидел в аудитории, всем своим видом напоминая скорее тех, с кем по долгу будущей службы придется бороться – бледная кожа, красные глаза, круги под оными. Нежить, короче. Только страшных когтей на скрюченных пальцах не хватает.

5

Вересклет – сентябрь.

После вчерашнего «подвига» в трактире, весть о котором, не сомневаюсь, разнеслась и по Вийску, и по школе, отмечание окончания последних каникул плавно переехало в комнату к Лису, жившему одному, и закончилось часа три назад. Времени хватило как раз на то, чтобы закрыть глаза «на минуточку», с черными ругательствами открыть их через два с половиной часа, плеснуть в лицо холодной водой, пригладить колтуны на голове и дисциплинированно явиться к месту получения знаний. Опаздывать на первую лекцию последнего учебного года не рекомендовалось, особенно если учесть то, что преподаватель был новым – как раз тот самый, приехавший вчера старый гхыр с фолиантом под мышкой.

Посему все девять адептов в настоящее время полусидели-полулежали на столах, пытаясь собрать в кучку разбегающиеся или, наоборот, замороженные мысли.

– И почему не существует заклятия от похмелья? – вяло задал риторический вопрос Тей.

– Существует, - так же пассивно ответил Марек. – Только нас ему не обучают.

– А почему? – несколько оживился Тей.

– А потому, - энергично ответила Кесси. Мы с ней вчера пили меньше всех, поэтому чувствовали себя не в пример бодрее сокурсников. Правда, более выспавшимися себя от этого не чувствовали.

– Потому, что если адепты-старшекурсники будут знать это заклинание, удержать их от выпивки будет невозможно.

– Как будто сейчас возможно, - хохотнул Стен.

– Ну и еще… - Кесси замялась. – Оно вроде как укорачивает жизнь на день, так что пользоваться им не рекомендуется.

– Мне и недели не жалко, только

бы чувствовать себя человеком, а не нечистью какой, - буркнул Тей, скорчив выразительную физиономию и поморщившись при этом от головной боли. Я припомнила, что он вчера с Лисом пробовал какую-ту настойку, присланную тому из дома и сделанную, по словам товарища, по древнему рецепту, передающемуся из поколения в поколение. Кажется, в состав сырья входили надкрылья золотоглазки и лепестки вертляницы. Лис, видимо, был более привычен к сему продукту, поэтому имел не такой бледный вид, как его собутыльник.

– Кесси, ты же можешь помочь, - взмолился Тей, пользуясь тем, что подруга никогда не могла устоять перед жалобным голосом и просящим взглядом. – Подумай, как я буду выглядеть перед новым учителем?

Остальные сокурсники с интересом наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой. Кесси вздохнула, встала, сосредоточилась, сложила пальцы левой руки щепотью и, сделав жест, словно вытягивает что-то из Тея, произнесла:

– Helle… - после чего без сил рухнула на стул. С Теем произошла удивительная перемена. С его лица на глазах уходила бледность, глаза вернули привычный блеск и цвет, на щеках возник здоровый румянец.

– Я тоже так хочу, - протянул потрясенный Стен.

– Больше не могу, восстановиться надо, - устало ответила Кесси. – Много энергии требуется.

– Элька, а ты? – с сожалением поинтересовался парень.

Я покачала головой.

– Не могу. Правда, не могу, Стен.

– Давай я попробую? – радостно предложил Лис. – Я запомнил: говоришь «Элль» и дергаешь на себя.

Он уже встал в нужную позу и вытянул вперед руку. Никто даже опомниться не успел, но тут, на счастье Стена, дверь аудитории распахнулась. Вошел мужчина. Седая короткая борода, суровый взгляд бледно-голубых глаз из-под нависших бровей, жезл в руках. Рейф Локийский, директор Школы. Тот самый человек, который девять лет назад забрал меня из трактира и привел сюда.

– А магистр здесь что делает? – шепотом поинтересовалась Кесси.

– Не знаю, - так же тихо сказала я. Действительно, приход директора был из ряда вон выходящим событием. Обычно он не удостаивал своим посещением рядовые курсы по неестествознанию, пусть даже там должен был прийти новый преподаватель. Кстати, интересно, где он? Мы, понимаешь, пришли вовремя, не смотря на свое состояние, а этот вагурц изволит задержаться?

Внутри меня кипела глухая злоба на неведомого засоню, и я пропустила начало речи Магистра Рейфа.

– Элиара, ты меня слышишь?

Вот гхыр. Элиарой Магистр Рейф называл меня крайне редко, в особенных случаях, когда мои поступки выводили его из себя. Но сейчас-то я не сделала ничего, за что на меня стоило бы сердиться, вроде скармливания истощенной до состояния скелета, раненой мантикоре трехдневного запаса курятины. Или случайно (разумеется) неправильно сработавшего заклинания на школьном огороде, в результате которого все кабачки и тыквы в течение минуты выросли до неимоверных размеров, перезрели и в пищу уже не годились. А мы всего-то хотели подрастить одну тыкву, чтобы погрызть семечек. Мантикора, кстати, прижилась, уходить не захотела и с тех пор промышляла ловлей крыс и мышей в школе и окрестностях. Не считая обычной миски с потрохами, каждый вечер выставлявшейся на пороге столовой.