Под тремя башнями
Шрифт:
Ярко шёл по тропинке, огибая бочажину с топкими берегами. Вокруг неё росли покосившиеся деревья, а чуть выше, за взгорбком, уже виднелась соломенная крыша дядьковой хаты. Едва Ярко миновал пень, торчавший слева возле самой тропинки, как из кустов справа его негромко окликнули.
— Эй, хлопец…
Ярко оглянулся. Из верболоза навстречу ему выбрался здоровенный незнакомец и не спеша подошёл ближе.
— Слушай, хлопец… — начал он, но Ярко уже разглядел его и теперь с перепугу ничего не соображал.
Перед ним стоял
— Ты, хлопче, не бойся, — мужик, видимо, понял Яркино состояние и посмотрел на него усталыми и неожиданно добрыми глазами. — Это вы ж меня возле взорванного моста на лодке перевозили…
— Ну мы… — едва слышно выдавил из себя Ярко и опустился на пень.
Выходит, этот мужик их хорошо запомнил, а там, в лесу, просто сделал вид, что не узнал его.
— Так вот, хлопче, ты передай Миреку, чтоб он того юродивого опасался, а то он и в городе бывает, так что…
— Это той, что в лесу?.. — осмелев, Ярко привстал со своего пня.
— Тот, тот, — мужик кивнул и как-то по-птичьи наклонил голову, словно хотел почесать себе плечом за ухом. — Э-э-э, хлопче, а ведь я тебя тоже давно знаю…
— Да шо вы, дядьку… — Ярко исподтишка зыркал по сторонам, прикидывая, нельзя ли дать стрекача.
— Знаю, знаю, вспомнил, — дядька снова потянулся плечом к уху и сморщился. — Ты не обращай внимания, это рука у меня, знаешь… Ты прошлый раз в лодке против солнца сидел, а теперь я твою башку увидел. Ты ж в семейном лагере при поварихе был, ещё карабинчик у тебя был смешной с крышечкой…
Ярко вздрогнул и обернулся назад. Тропинка уходила вниз и дальше за ней угадывался тёмный круг омута.
— Да не бойся, ты, не бойся… — дядька сердито фыркнул. — Сам видишь, ничего у тебя особо не выспрашиваю. Ты лучше скажи, тот третий хлопец, что с вами на речке был, хто?
— Сашко? — переспросил Ярко и пояснил: — А воны недавно приехали. Батько его строитель, разом з Мирековым отчимом работает.
— Будивельник, значит… То добра справа, я б тоже щось будував. От тильки война. Вона, знаешь, кожному взнаки…
— Це вы про того, юродивого? — осмелился спросить Ярко.
— Не, — Мужик вздохнул. — Он просто на голову вроде как хворый.
— А это что значит? — совсем осмелев, Ярко показал пуговицу.
— Он так расположение показывает. — Мужик странно поджал губы. — Может, и от тебя чего хочет.
— Так он же тут, в лиси, чи ни? — забеспокоился Ярко.
— В лиси, то так. Но вообще-то он больше возле собора вештается…
Теперь Ярко ощутил нечто похожее на доверие к странному мужику и потому спросил прямо:
— А скажить, дядьку, а чого Миреку опасаться надо?
— Ну так, ясное дело. Той чокнутый болтать может что угодно. Вот бовкне щось непотрибне, а то сам знаешь, как оно…
— Ага, —
— От и добре, — мужик сломал пальцами веточку на кусте и подмигнул Ярке. — Только и ты, хлопче, дядькови своему ни полслова. Договорились?
— Ага, — дёрнул головой Ярко.
— Тоди, хлопче, бувай…
Мужик неслышно скрылся в кустах, а Ярко ещё долго торчал возле пня, глядя словно чужими глазами на густые заросли…
Опять пуговица
Выслушав Ярку, Мирек нахмурился и сердито зашлёпал стоптанной подмёткой по тротуару. Они стояли в укромном уголке улицы, напротив собора, в котором шло вечернее богослужение. Колокольня рухнула во время бомбёжки, и теперь колокола подвесили прямо к деревьям, окружавшим храм. С того места, где стояли мальчишки, им было видно, как человек у церковной паперти быстро перебирал верёвки и вокруг разносился лёгкий и какой-то радостный перезвон.
— Слушай, Ярко, а ты не ошибся, это тот самый дядька? — Мирек покосился на приятеля.
— Тю! Я что, дурной? Он же сам сказал и про тебя, и про лодку. И я тебе скажу: лодка — то дурныця и то, що он меня возле кухни бачив, то теж ничого, а вот звидки вин про тебе знае? Что там було у вас, Мирек?
— Ничего у нас быть не могло, разве что отец…
— Може буты, — думая о чём-то своём, согласился Ярко. — Я помню про те, що батько в Янивському концетраку загинув, вы узнали саме тогда, как немцы свою облаву начали.
— Ну да, — подтвердил Мирек. — Тогда к маме приходил кто-то из города и передал. А уже потом, немцы…
— Точно! Тоди той дядька нас бачив! — Ярко стукнул кулаком по ладони. — У нас в лагере тогда молодым жинкам и хлопцам тоже оружие дали. Бо дядька як раз про мий карабин згадувал.
— Слышь, Ярко, а может, он лисовик и теперь властям сдаться хочет, да боится? — предположил Мирек.
— Не, не похоже, — Ярко упрямо мотнул рыжей головой. — На что ему тогда ты? И потом ю-юродивый, это всё равно что нищий, да?
Мирек угрюмо кивнул. Он уже давно догадался, о каком нищем шла речь, и теперь размышлял, говорить ли Ярке о встрече с Крыжом или нет. Судя по красочному Яркиному описанию, это был тот самый нищий, который у контрфорса всучил свою дурацкую пуговицу.
А вообще-то, если быть честным, Яркины слова здорово напугали Мирека. Пока он следил за Крыжом по своей воле и даже потом, когда нищий заговорил с ним, всё было, в общем, нормально. Но сейчас, когда Ярко, приехавший из деревни, вдруг заговорил о том же, Мирек почувствовал самый настоящий страх.
Ярко обратил внимания на состояние Мирека и, поглядывая на паперть, коротко бросил:
— Ты что, встречался с ним?
— С кем? — переспросил Мирек.
— Ну с этим… Придурком.
— Нет… — Мирек чуть помедлил с ответом и решительно повторил: — Нет, не знаю я его.