Под угрозой (в сокращении)
Шрифт:
Энн уселась, откинувшись на подушки, не вполне веря в эту внимательную, приносящую кофе ипостась супруга. Он определенно что-то затевал.
— Они и правда какие-то кровожадные, — сказал Перри, имея в виду вчерашних гостей.
— Кто? Дорги и Диана? — Энн наградила прозвищем Дорги сэра Ральфа Мандэя, чья физиономия напоминала ей морду одной из королевских собак — помеси таксы с корги. Поскольку Лейкби и Мандэй владели двумя крупнейшими поместьями в Марш-Крик, они считали себя «соседями», хотя их дома находились в доброй
— Кто же еще? Весь этот ужасный разговор о стрельбе. Взведенные курки… полный чок в пятидесяти ярдах… звучит так, как будто он вызубрил все это из книги. А она еще хуже, с нею…
— Где он стреляет?
— В каком-то заведении для поп-звезд около Хоутона. Дорги говорил мне, что один из участников сделал деньги на порно в Интернете.
— Ну а ты-то стреляешь вместе с торговцем оружием, — сказала Энн мягко.
— Верно, но в наши дни это стало очень высоконравственным делом. Теперь товар африканским диктаторам не продают прямо с борта грузовика.
Некоторое время они пили кофе в молчании.
— Ты знаешь Рея? — сказала Энн осторожно.
Перри посмотрел на нее. Рей Гантер был рыбаком, который жил в деревне и держал пару лодок и несколько сетей для ловли омаров на частном пляже в конце земли Холла.
— А что такое?
— Нам обязательно нужно терпеть, как он ходит туда-сюда по нашей земле? Меня от него дрожь пробирает.
Перри нахмурился:
— Гантеры держали там свои лодки, по крайней мере, со времен моего деда. Отец Рея…
— Знаю, но отец Рея умер. И если Бен Гантер был самым приятным стариканом, которого только можно встретить, Рей кажется настоящим злодеем. Да и собаки его не любят.
— Он, возможно, не самый блестящий собеседник в мире и, пожалуй, немного попахивает, но он ловит тебе рыбу. Думаю, мы могли бы нажить себе немало неприятностей, если бы попытались согнать его с этого места.
— По крайней мере давай узнаем, каковы наши юридические позиции в этом вопросе.
— К чему эти расходы?
— Почему бы и нет? Почему ты так… — Она поставила свою кофейную чашку на ночной столик. — Послушай, что рассказала мне Софи. Ты знаешь его сестру Кейли? Кажется, она несколько ночей в неделю работает стриптизершей в одном клубе в Кингз-Линн.
— Правда? — Перри поднял брови. — Я и не знал, что Кингз-Линн предлагает столь страшные искушения. Она не упоминала название клуба?
— Перри, перестань. Я ведь просто хочу сказать, что нынешнее поколение Гантеров вовсе не те простые рыбаки, которыми были их родители.
Перри пожал плечами:
— Tempora mutantur, et nos mutamur in illis.
— И что это должно означать?
Он прошел назад к окну. Взглянул на сияющий простор норфолкского побережья.
— Времена меняются, — пробормотал он, — и мы меняемся с ними. Рей Гантер не причиняет нам никакого вреда.
Энн вздохнула. Перри мог быть преднамеренно тупым, когда хотел. И еще она беспокоилась. Она всегда могла сказать, когда он затевал что-то, и как раз сейчас он что-то затевал.
Глава 2
Издательство «Нью-Селеб пабликейшнз» в Челмсфорде, Эссекс, занимало низкое модульное здание в промышленной зоне Риттл, что на юго-западе города. Помещения были обставлены скудно и утилитарно, но там было тепло, даже в девять утра. Мелвин Истман очень боялся холода, поэтому он все еще не снял пальто из верблюжьей шерсти, в котором и прибыл десять минут назад. Истман, невысокий человек с аккуратно уложенными волосами немного неестественной черноты, с невозмутимым видом уселся за свой стол и приступил к чтению газеты. Наконец, подавшись вперед, он снял трубку с одного из телефонов, стоявших на столе.
— Кен, сколько мы напечатали календарей «Минк Парфей»?
Сидевший уровнем ниже начальник производства поднял на него глаза:
— Тыщ сорок, босс. Должно быть, здорово будут продаваться под Рождество. А что?
— Потому что, Кен, если верить «Сан», «Минк Парфей» распадается. Мы не сможем сбыть эти календари.
— Сожалею, босс. Не знаю, что и сказать.
Истман положил трубку и нахмурился. «Нью-Селеб» не было его единственным делом — бизнес по выпуску календарей знаменитостей был создан как прикрытие для других, менее законных занятий, которые и сделали его мультимиллионером. Но его все-таки раздражало, что он мог потерять тысяч двадцать из-за капризов каких-то драных кошек вроде этих «Минк Парфей».
У стены сидел человек с узким лицом, одетый в короткую черную куртку, по имени Фрэнки Феррис — ключевой игрок одного из предприятий Истмана. Он держал в руке кружку с чаем и курил, то и дело стряхивая пепел в мусорное ведро.
Сложив и убрав газету, Истман повернулся к Феррису. Отметил про себя бледность его губ и дрожание сигареты в руках.
— Ну, Фрэнки, — сказал он, — как дела? Все платят исправно?
— Да. Без проблем.
— Какие-нибудь особые пожелания?
— Да. Экстази. Все вдруг захотели «бабочек». Говорят, они сильнее, чем «голуби».
— Чушь это, Фрэнки. Они идентичны. Как ты знаешь.
— Просто информирую, — пожал плечами Фрэнки.
Мелвин Истман кивнул и отвернулся. Он достал из ящика стола пластиковый банковский конверт и вручил его Фрэнки.
Фрэнки нахмурился. С непонимающим видом повертел конверт в руках.
— На этой неделе я даю тебе только триста пятьдесят, — сказал Истман, — потому что я явно тебе переплачиваю. В прошлую пятницу, Фрэнки, ты просадил шестьсот пятьдесят в блэк-джек в Спортивном клубе Брентвуда, а такое поведение привлекает внимание. Я не для того каждую неделю кладу тебе штуку в карман, чтобы ты швырялся деньгами на людях, понял?