Часики бьют так задумчиво,медленно, не торопясь.И в ожидании лучшегожилка на лбу напряглась,хоть понимаю, естественно,счастья желая себе:сложится все соответственновере, слезам и судьбе.
«У Спаса на Кружке забыто наше детство…»
У Спаса на Кружке забыто наше детство.Что видится теперь в раскрытое окно?Все меньше мест в Москве, где можно нам погреться,все больше мест в Москве, где пусто и темно.Мечтали зло унять и новый мир построить,построить новый мир, иную жизнь начать.Все меньше мест в Москве, где есть о чем поспорить,все больше мест в Москве, где есть о чем молчать.Куда-то все спешит надменная столица,с которою давно мы перешли на «вы»…Все меньше мест в Москве, где помнят наши лица,все больше мест в Москве, где и без нас правы.
«Как время беспощадно…»
Как время беспощадно,дела его и свет.Ну я умру, ну ладно —с меня и спросу нет.А тот, что с нежным пухомнад верхнею губой,с еще нетвердым духом,разбуженный трубой, —какой счастливой схваткойразбужен он теперь,подкованною пяткойзахлопывая дверь?Под звуки духовыене ведая о том,как сладко все впервые,как горько все потом…
Проводы у военкомата
Б. Биргеру
Вот оркестр духовой. Звук медовый.И пронзителен он так, что – ах…Вот и я, молодой и бедовый,с черным чубчиком, с болью в глазах.Машут ручки нелепо и споро,крики скорбные тянутся вслед,и безумцем из черного хоранарисован грядущий сюжет.Жизнь музыкой бравурной объята —всё о том, что судьба пополам,и о том, что не будет возвратани к любви и ни к прочим делам.Раскаляются медные трубы —превращаются в пламя и дым.И в улыбке растянуты губы,чтоб запомнился я молодым.
«О, фантазии на темы…»
В. Войновичу
О, фантазии на темыторжества добра над злом!В рамках солнечной системывы отправлены на слом.Торжествует эта свалкаи грохочет, как прибой…Мне фантазий тех не жалко —я грущу о нас с тобой.
«На Сретенке ночной надежды голос слышен…»
На Сретенке ночной надежды голос слышен.Он слаб и одинок, но сладок и возвышен.Уже который раз он разрывает тьму…И хочется верить ему.Когда пройдет нужда за жизнь свою бояться,тогда мои друзья с прогулки возвратятся,и расцветет Москва от погребов до крыш…Тогда опустеет Париж.А если все не так, а все как прежде будет,пусть Бог меня простит, пусть сын меня осудит,что зря я распахнул напрасные крыла…Что ж делать? Надежда была.
Романс («Стали чаще и чаще являться ко мне…»)
Стали чаще и чаще являться ко мнес видом пасмурным и обреченнымодна дама на белом, на белом коне,а другая на черном, на черном.И у той, что на белом, такие глаза,будто белому свету не рады,будто жизни осталось на четверть часа,а потом – всё утраты, утраты.И у той, что на черном, такие глаза,будто это – вместилище муки,будто жизни осталось на четверть часа,а потом – всё разлуки, разлуки.Ах, когда б вы ко мне заглянули в глаза,ах, когда б вы в мои поглядели, —будто жизни осталось на четверть часа,а потом – всё потери, потери.
«Как хорошо, что Зворыкин уехал…»
Кириллу Померанцеву
Как хорошо, что Зворыкин уехали телевиденье там изобрел!Если бы он из страны не уехал,он бы, как все, на Голгофу взошел.И не сидели бы мы у экранов,и не пытались бы время понять,и откровения прежних обмановбыли бы нам недоступны опять.Как хорошо, что уехал Набоков,тайны разлуки ни с кем не деля.Как пофартило! А скольких пророковне защитила родная земля!Был этот фарт ну не очень-то сладок.Как ни старалась беда за двоих,всё же не выпали в мутный осадоктернии их и прозрения их.Как хорошо, что в прозрении трудномнаши глаза застилает слеза!Даже и я, брат, в моем неуютномблагополучии зрю небеса.Что же еще остается нам, кромеэтих, еще не разбитых оков?Впрочем, платить своей болью и кровью —это ль не жребий во веки веков?
«Гомон площади Петровской…»
О. В. Волкову
Гомон площади Петровской,Знаменка, Коровий вал —драгоценные обноски…Кто их с детства не знавал?Кто Пречистенки не холил,Божедомки не любил,по Варварке слез не пролил,Якиманку позабыл?Сколько лет без меры длилсяэтот славный карнавал!На Покровке я молился,на Мясницкой горевал.А Тверская, а Тверская,сея праздник и тоску,от себя не отпуская,провожала сквозь Москву.Не выходят из сознанья(хоть иные времена)эти древние названья,словно дедов имена.И живет в душе, не тая,пусть нелепа, да своя,эта звонкая, святая,поредевшая семья.И в мечте о невозможномсловно вижу наяву,что и сам я не в Безбожном,а в Божественном живу.
О Володе Высоцком
Марине Владимировне Поляковой
О Володе Высоцком я песню придумать решил:вот еще одному не вернуться домой из похода.Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил…Как умел, так и жил, а безгрешных не знает природа.Ненадолго разлука, всего лишь на миг, а потомотправляться и нам по следам по его по горячим.Пусть кружит над Москвою охрипший его баритон,ну а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем.О Володе Высоцком я песню придумать хотел,но дрожала рука и мотив со стихом не сходился…Белый аист московский на белое небо взлетел,черный аист московский на черную землю спустился.
Еще один романс
В моей душе запечатлен портрет одной прекраснойдамы.Ее глаза в иные дни обращены.Там хорошо, и лишних нет, и страх не властеннад годами,и все давно уже друг другом прощены.Еще покуда в честь нее высокий хор поет хвалебнои музыканты все в парадных пиджаках.Но с каждой нотой, Боже мой, иная музыкацелебна…И дирижер ломает палочку в руках.Не оскорблю своей судьбы слезой поспешнойи напрасной,но вот о чем я сокрушаюсь иногда:ведь что мы сами, господа, в сравненье с дамойтой прекрасной,и наша жизнь, и наши дамы, господа?Она и нынче, может быть, ко мне, как прежде,благосклонна,и к ней за это благосклонны небеса.Она, конечно, пишет мне, но… постарелипочтальоны,и все давно переменились адреса.
«Летняя бабочка вдруг закружилась над лампой полночной…»
Летняя бабочка вдруг закружилась над лампойполночной:каждому хочется ввысь вознестись над фортунойнепрочной.Летняя бабочка вдруг пожелала ожить в декабре,не разглагольствуя, не помышляя о Зле и Добре.Может быть, это не бабочка вовсе, а ангел небесныйкружит и кружит по комнате тесной с надеждойчудесной:разве случайно его пребывание в нашей глуши,если мне видятся в нем очертания вашей души?Этой порою в Салослове – стужа, и снег, и метели.Я к вам в письме пошутил, что, быть может, мы зряне взлетели:нам, одуревшим от всяких утрат и от всякихторжеств,самое время использовать опыт крылатых существ.Нас, тонконогих, и нас, длинношеих, нелепых,очкастых,терпят еще и возносят еще при свиданьяхнечастых.Не потому ли, что нам удалось заработать горбомточные знания о расстоянье меж Злом и Добром?И оттого нам теперь ни к чему вычисления эти.Будем надеяться снова увидеться в будущем лете:будто лишь там наша жизнь так загадочноне убывает…Впрочем, вот ангел над лампой летает…Чего не бывает?
