Под уральскими звездами
Шрифт:
— На маневрах? — тотчас насторожился Митя. — Расскажите нам, а?
Колокольцев недавно демобилизовался из армии, воспоминания о ней были еще свежими, и делился он ими охотно. В разговорах дорога прошла незаметно.
Наконец, грохоча гусеницами, лязгая на выступавших из земли камнях, трактор взобрался на вершину последней горы. Открылось Светлое — все целиком, от своих самых дальних берегов до ближних. Как будто длинная голубая лента была втиснута в складки между горных хребтов. Озеру было тесно в горах, и в поисках выхода оно выдвинуло во все стороны длинные узкие языки заливов. Один из них, Скалистый, лежал прямо под горой. Просека круто падала вниз, к отмели, отделявшей залив от озера.
— Ну и ну! — пробасил Василий Дмитриевич. Его грузная, могучая фигура показалась из кабины, и он с любопытством посмотрел вниз, на залив. — Тут и загреметь недолго. Грузовик-то где стоит?
— Видите отмель? — показал Семен. — А левее буек качается, видите? Вот под ним и стоит машина.
— Эк его, горемыку, куда занесло! — сочувственно проговорил Пинчук, подразумевая водителя затонувшего грузовика. — Буек кто поставил? Ты?
— Я поставил.
— Смотри, какой распорядительный! Ну пошли, показывай свое хозяйство...
Семен повел всех вниз и рассказывал обо всем так подробно и обстоятельно, словно пробыл здесь не сутки, а целый месяц. Ему было известно, в какую сторону грузовик повернут радиатором, как глубоко засосало колеса, в исправности ли буксирная тяга, сколько метров от буйка до отмели. Взрослые слушали внимательно, порой переспрашивали, а Митя и Павлик брели за ними безмолвными завидующими тенями.
Чем больше осматривали местность, тем мрачнее становились лица у Колокольцева и Пинчука. Предстояли немалые трудности. Не так-то просто спустить трактор вниз с такой вышины. Нелегко будет и вытащить машину на отмель, а отмель — единственное место, где трактор мог вплотную подойти к воде. И если все это удастся проделать благополучно, предстоит еще поднять грузовик в гору — тоже далеко не простое дело...
Хитроватые глаза тракториста перебегали с предмета на предмет и явно не хотели встречаться с глазами автоинспектора. Он уселся на пенек и молча закурил.
— Как, инспектор? Что будем делать? — спросил он после долгого молчания.
Колокольцев ответил тоже не сразу. И у него невесело было на душе: вчера всю ночь возился с аварийщиком, а сегодня предстоит ликвидировать аварию в десять раз сложнее. А тут еще тракторист лукавит. Колокольцев понимал: не хочется, ох, не хочется Пинчуку браться за подъем машины! А что делать? Ехать обратно ни с чем? Выслушивать насмешки Годунова? Восемьдесят лошадиных сил дали в руки человеку, а он не смог вытащить из озера какую-то несчастную трехтонку. И пойдет! Нет, обратно ехать нельзя, отступать невозможно!
Колокольцев решительно и твердо сказал:
— Зачем приехали, то и будем делать.
— Н-да... Значит, спускать трактор с горы?
— А ты думал, обратно покатим?
— Сам видишь, обстановка сложная... — Пинчук кивнул на обступившие залив скалы.
— Допустим, сложная. Дальше что?
— Ни черта нам здесь не сделать. Только намучаемся да еще трактор угробим...
— Ну, пое-ехал! — Колокольцев с ожесточением захлестал хворостиной по голенищу сапога. Потом неожиданно спросил: — Ты, Василь Дмитрич, когда-нибудь в палатке зимовал?
— То есть как в палатке? — не понял Пинчук.
— В обыкновенной палатке. Брезентовой. Над тобой метель воет, степь кругом, снег во все щели лезет, мороз этак градусов на тридцать. Ни раздеться, ни помыться...
— Ты к чему это? — удивился Пинчук. — Армию вспомнил?
— Зачем армию? Я ребят вспомнил, которые на целине зимовали. Машина-то ведь Алаганского совхоза. Ее по всей области ищут. Груз на ней, может, такой, что цены нет! А мы с тобой сидим на пенечках, покуриваем и рассусоливаем: то ли вытаскивать машину, то ли домой ехать, чайку попить...
— Агитируешь? Напрасно. В политике я не хуже тебя разбираюсь.
Семен, ни на кого не глядя, сказал:
— Я смотрел груз-то — ящики насквозь промокшие. Хотел в лодку вытаскивать, на берег вывезти, да уж больно тяжелющие. Одному никак не поднять...
— Еще один адвокат нашелся! — проворчал Пинчук.
Он докурил папироску, воткнул огнем в землю, придавил каблуком и встал:
— Так спускать, значит, трактор?
— Само собой, — подтвердил Колокольцев и тоже встал.
Они пошли в гору, туда, где на самой вершине стоял трактор. Стоял и сверкал своими никелированными прожекторами-глазами, точно всматривался в Скалистый залив — место, где ему придется потрудиться.
НАЧАЛО БОРЬБЫ
Пулеметной дробью рассыпался над озером треск мотора-пускача. Он работал с минуту, не больше, потом послышались глухие, благодушные хлопки. Сначала редкие, они быстро учащались, и вот уже все звуки исчезли в густом и басовитом реве главного мотора.
Шевельнувшись, трактор осторожно пополз вниз, но не прямо, а зигзагами, выбирая более пологий путь. Дверцы кабины были открыты и беспрерывно хлопали.
— Василий Дмитрич нарочно их не закрыл: в случае чего выпрыгнет. Как же, ведь опасно! — торопливо пояснил Митя. Голос его дрожал от волнения. Если бы не запрет Колокольцева, Митя давно бежал бы рядом с трактором — так его, бесшабашного, тянуло туда, где опасно.
Опасность! Это слово заставило сильнее биться сердце Павлика. Он много читал об опасностях и приключениях, но это были какие-то книжные приключения, придуманные опасности, а вот эта опасность была настоящей: ведь трактор мог сползти к обрыву и упасть в залив, а тогда конец, гибель! Вот почему Василий Дмитриевич так неохотно согласился спускать трактор с горы: не потому, что не хотел, а потому, что надо было рисковать жизнью. Правда, тогда об этом риске никто не сказал ни слова: наверное, у. рабочих об этом не принято говорить.
Сквозь ветровое стекло Павлик видел затвердевшее, напряженное лицо тракториста, его глаза, прощупывавшие каждую складку на пути, его руки, крупные, сильные руки, которыми он, не глядя, с молниеносной быстротой переключал рычаги.
Порой трактор накреняло так круто, что у Павлика захватывало дух: вот сейчас, сию минуту машина перевернется и кувырком покатится вниз! Павлик не мог смотреть и зажмурился, думая только об одном: скорей бы все это кончилось!