Под жарким солнцем
Шрифт:
— Столько хозяев в одном хозяйстве?
— Хозяин один — народ, коллектив. Но вам, видно, этого не понять.
Джозеф вздохнул:
— Знаете, смотрю я, смотрю, и кажется мне, что я не родился здесь и даже никогда не был. Будто в другой мир попал.
— В другой мир, — согласился Мегудин. — Мы как два деревца, которые росли на одной почве, под одним небом. И вот одно деревцо вырыли с корнем и занесли далеко-далеко. Там оно укоренилось, питалось другими соками. Вот и выросли разные деревья…
Мегудин спохватился, что его ждут. Извинился и пригласил гостя на завтра к себе домой.
В воскресенье Мегудин, как обычно, встал чуть свет и собрался выехать в поле.
— Куда ты в такую рань? — попыталась его задержать жена.
— Еду пораньше, чтоб раньше вернуться домой… У нас сегодня гость…
Лиза привыкла принимать гостей. Не было такого дня, чтобы кто-нибудь не заглянул к ним. У них гостили самые почтенные люди, и потому она не придала особого значения словам мужа. Примет гостя как положено. Тем более что сегодня выходной.
По воскресеньям у них обычно собираются сыновья с семьями. Дом заполняется веселым гомоном. В такой день у нее особенно много хлопот, но зато и радостей немало.
Вот и сегодня, после того как Илья Абрамович уехал, хозяйка засуетилась и начала готовить угощения гостю.
Она успела напечь и наварить, убрать и навести порядок в доме, когда раздался звонок. Широко раскрыв дверь, Лиза увидела незнакомого человека.
— Тут живет мистер Мегудин?
— Здесь…
Джозеф замялся, не зная, как представиться и что сказать.
— Я приехал повидаться со своим другом…
— Да, да, я знаю. Меня предупредили, что вы должны прийти. Только Ильи Абрамовича сейчас нет дома. Его рано утром вызвали куда-то по срочному делу. Он с минуты на минуту должен вернуться. Вам придется его немного подождать. Проходите, пожалуйста, и раздевайтесь.
Джозеф зашел в прихожую, снял плащ и шляпу, причесал волосы перед зеркалом, висевшим на стене, и направился в просторную комнату, куда его пригласила Лиза.
— Садитесь, пожалуйста, где вам удобно, — предложила ему хозяйка и указала на ряд стульев, расставленных вокруг длинного полированного стола.
Джозеф сел и стал оглядывать комнату. Взор его остановился на фотографии в застекленной рамке, висевшей на стене. Он встал с места и подошел поближе к ней.
— О, мистер Авраам Мегудин! — сказал он. — Вот так же, как здесь, он всегда улыбался, когда я приходил к ним в дом, в гости к Илюсику… Хороший он был человек. Как жаль, что он не дожил до этого дня!
Снова сев на место, Джозеф стал подробно расспрашивать о всей семье Мегудиных.
— А дети с вами живут? — поинтересовался он.
— Нет. Скоро вы их всех увидите. Они придут сюда со своими семьями.
Лизе не терпелось показать все фотографии, но его особенно заинтересовала старая, пожелтевшая от времени карточка, на которой была заснята большая группа людей.
— А вот Илья! — сказал Джозеф. — Он здесь совсем молодой, почти такой же, каким я запомнил его, когда мы расстались.
— Это Илья Абрамович сфотографировался в Кремле вместе с одним из руководителей нашего государства, который вручал ему тогда орден.
— О, я читал об этом! Мистер Мегудин заслужил такой большой почет!
Раздался звонок. Открыв дверь, Лиза радостно воскликнула:
— Вот и наши сыновья. С женами, с детьми.
Она представила всех Джозефу.
— Сыновья тоже заняты в вашем хозяйстве? — поинтересовался он.
— Работают механизаторами, — отозвалась Лиза.
— Хорошие хлопцы, на маму похожи… Мои сыновья тоже на ферме работают. Сыновья для фермера большое богатство.
Наконец появился Илья Абрамович, а с ним старший сын Володя. Илья Абрамович отрекомендовал его Джозефу:
— Агроном, руководит большим государственным животноводческим комплексом.
— Значит, коллеги. У меня тоже животноводческая ферма, — сказал Джозеф. — Значит, сын идет по стопам отца…
— У него специализированное хозяйство, а у меня комплексное… А у вас, фермеров, какие хозяйства? Как мелкие фермеры преодолевают конкуренцию? А как кризис отразился на тебе? — заинтересовался Мегудин.
— О, если бы не кризис, я бы горя не знал. Но все же я устоял.
Когда все уселись за стол, хозяин дома, предложил тост за гостя. Второй тост произнес гость, за хозяина и хозяйку, за их детей и внуков.
За столом стало шумно. Мегудин вспоминал веселые истории детства. Гость поддержал его в этом, затем начал напевать какой-то мотив и вдруг запел полным голосом:
Выезжаю я в ночку темную, И лошадки мчатся во всю рысь…Мегудин тихо ему подпевал. Это была любимая песня гомельских извозчиков.
— Когда нас на чужбине заедала тоска, — рассказал Джозеф, — мы с мамой пели эту песенку. Мама обливалась слезами, вспоминая отца. Помнишь, как он здорово пел? Перед глазами вставали гомельские балагулы, детвора закоулка и ты… Мы часто вспоминали вас и очень хотели знать, как вы живете. Последнее письмо, полученное с родины, сообщало, что вы уехали в крымские степи… В Америке первые годы мне все было немило. Чужбина! Казалось, что и небо там другое, и солнце другое, и земля. Даже когда я немного привык, стал фермером, разбогател, меня долго еще тянуло домой. Но постепенно я врастал в ту землю, укоренялся… А теперь я здесь чужой.
…На прощанье Мегудин пригласил гостя на торжественное открытие нового колхозного города.
— В этом городе поселятся полеводы, животноводы, виноградари, садоводы — наши труженики. Они будут жить в отдельных, больших, светлых квартирах со всеми удобствами. В этом городе будет все, о чем мечтали лучшие умы человечества.
— Фантастика… — промолвил Джозеф свое любимое словечко.
Утром в гостинице Джозефа разбудил голос диктора: «Внимание! Внимание! Говорит радиоузел колхоза «Дружба народов». Сегодня торжественно отмечается одно из самых примечательных событий в нашем колхозе — открытие колхозного города. Правление, партийная и комсомольская организация сердечно поздравляют жителей города с новосельем и желают им счастливой жизни. В честь праздника в 10 часов утра состоится парад, на который будет выведена колхозная техника всех восьми отделений…»