Под знаком небес
Шрифт:
Невин больше не опасался его: за его спиной стоял Молох, и он знал, что делает то, ради чего был создан. Пойти против Пророка означало изменить Служению, а кара за это полагалась одна – смерть. Невин был уверен, что Валентин никогда добровольно не пожертвует своим бессмертием даже ради того, чтобы обойти его на политическом поприще. Доказательством тому служило бегство бывшего Военного Предводителя и потеря Калигорста, за что его тихо презирали почти все вампиры. Невин доверил Валентину командовать четвертой частью армии только потому, что не хотел унижать его сверх меры и превращать
Накануне битвы Невин говорил с Дароном. Они сидели в княжеском шатре и обсуждали предстоящий штурм. Остальные командиры разошлись, но оставалось еще несколько вопросов, касавшихся той части атаки, которая лежала на плечах Дарона. После того как все было в сотый раз обговорено и проверено, Дарон обратился к Невину:
– Ваше Величество, дозвольте мне сказать.
– Слушаю? – сворачивая план Венста, Невин кивнул своему советнику. Что-то в его тоне показалось ему любопытным.
– Мне кажется, в последнее время вы испытываете некоторые… сомнения.
Невин поднял брови. Этого он не ожидал.
– Какого же рода? – спросил он сухо.
– Простите мою дерзость, – проговорил Дарон, – но не сомневаетесь ли вы в верности ваших вассалов?
Невин усмехнулся:
– Ты имеешь в виду Валентина? Он не посмеет выступить против меня. Ведь я – Пророк!
– Об этом я и хотел поговорить, Ваше Величество.
– Поясни.
– Валентин – всего лишь пешка, вы совершенно правы, и пешка довольно трусливая. В этом мы имели возможность убедиться. Но речь не о нем.
– О чем же? – Невин отложил план и уселся поудобнее. Разговор намечался интересный.
– О вашем высоком статусе Пророка.
– Продолжай.
– Ваше Величество, дозволено ли мне говорить откровенно?
– Я тебе это приказываю!
– Слушаюсь. Как известно, наша жизнь подчинена Служению, то есть форме бытийственного Пути, сопряженного с выполнением обязанностей, наложенных на нас нашим создателем. Так ли?
– Совершенно верно. Дальше.
– Нашим создателем является бог по имени Молох, и своим Служением мы вершим его волю. Таким образом, можно говорить о том, что наше общество построено на религиозной основе. Именно она сплачивает нас, дает нам надежду и вселяет уверенность в правильности собственных поступков.
– Правильнее сказать: «снимает с нас ответственность за них», – поправил Невин.
– Вы верно подметили, Ваше Величество, – Дарон слегка поклонился. – Но суть от этого не меняется. Наша жизнь – религиозное служение Богу-Создателю.
– И? Я пока не понимаю, к чему ты ведешь.
– Секунду, мой повелитель. Я как раз перехожу к своему непосредственному вопросу. – Дарон сделал краткую паузу. – Не чувствуете ли вы, Ваше Величество, что ваше назначение Пророком было несколько искусственным?
Невин нахмурился.
– Такова воля Молоха, – ответил он холодно.
– С этим никто не спорит! – Дарон приложил руку к груди. – Но речь идет о ваших чувствах. Верители вы сердцем, что достойны этого звания?
Невин смотрел на Дарона непонимающе. Что он хочет от него услышать и зачем вообще
– Я хочу помочь вам, повелитель, – сказал Дарон, словно прочитав его мысли. – Поверьте мне.
– Когда я был только князем, никто не мог оспорить мою власть, – проговорил Невин медленно, обдумывая каждое слово. – Я взошел на трон по всем правилам после смерти Прародителя Грингфельда. Но когда Молох объявил меня Пророком, это стало неожиданностью для всех. Для этого не было… предпосылок.
– Вы думаете, что подданные считают вас недостойным быть Пророком?
– Хм… – Невин помолчал, собираясь с мыслями. Он не был уверен, что вообще должен делиться ими с Дароном или кем-то еще, но некоторые вещи действительно его беспокоили. – Видишь ли, – заговорил он, осторожно подбирая слова, – религиозная власть держится на авторитете знающего волю Бога. То есть, собственно, Пророка. Но обычно на эту роль выбирается тот, кто отличается особой праведностью или, напротив, исключительной жестокостью – в зависимости от культа. Но в любом случае это должен быть самый… достойный. То есть превосходящий остальных по ряду тех качеств, которые наиболее ценит Бог. Молох требует от нас преданности, но этим обладает каждый вампир. Ни один из них не изменит Кровавому. Так чем же я лучше? Только лишь тем, что я князь?
– Но если все равны, следует выбрать первого среди равных, – заметил Дарон. – Вы получили это право вместе с троном, по праву наследования. Чем роль Пророка отличается от роли правителя?
– Есть ли у меня авторитет Пророка – вот в чем я сомневаюсь. Действительно ли я избран за достоинства или я – просто посыльный, передающий слова хозяина остальным слугам? Ты можешь ответить мне на это?
– Я попробую.
– Неужели? Хотелось бы послушать.
– На самом деле вы знаете ответ, Ваше Величество. Молох мог выбрать того, чьими устами говорил до сих пор, – Оракула Эртанора. Но он этого не сделал. Он выделил вас и возвысил. Разве это не говорит о том, что ему нужны именно вы, Ваше Величество?
Невин вспомнил этот разговор. Он много думал о нем и решил, что Дарон прав и в любом случае на все есть воля Подателя Жизни. Даже если выбор пал на Невина случайно, это не отменяет Служения, а потому он обязан следовать ему до конца.
Сейчас же не было времени размышлять о мотивах Кровавого, потому что в Венсте разворачивались события, требовавшие немедленных реакций и быстрых решений.
Невин понимал, что бой идет не совсем так, как планировалось, и стремительной победой давно уже не пахнет, но не мог понять, есть ли у его армии шанс на взятие города. Ему докладывали, что Венст пал и осталось только уничтожить последний оплот защитников – внутренний замок, – но время шло, а сообщений об окончательной победе не было. Кроме того, Невина раздражали плавающие в небе корабли: он знал, какой урон они способны принести. Несколько раз он порывался сам съездить в Венст и узнать, как обстоят дела, но советники неизменно удерживали его, напоминая о том, что Пророк должен находиться в безопасности – на этом настаивал Молох. Невин изнывал от неведения и, почти не отрываясь, смотрел в сторону крепостных стен.