Под знаком тигра
Шрифт:
Давно это было. Тогда в госпромхозе запросто можно было лицензию на добычу изюбриных пантов взять. Эх, времечко золотое! Хочешь — травы-дикоросы суши-готовь, хочешь — орех кедровый, хочешь — женьшень ищи, хочешь — панты добывай. На чём угодно человек мог зарабатывать неплохие деньги.
Сейчас — не то. Пушнина никому не нужна, панты — никому не нужны. Эх-ма! Кабы денег тьма, да баб деревеньку — любил бы всех помаленьку.
Ну
Конечно, добираться до него трудновато и далековато, но зато впустую ни разу не ходил: если не вечером, то утром, в любую погоду, зверя, какого надо, добывал.
Молодой я тогда был, охотиться недавно начал. Пугливый ещё. Всё казалось — особенно если ночью один по тайге шёл, — что за каждым кустом или медведь, или тигр. Потом пообвык.
В общем, добыл изюбря, разделал тушу, в ручей мясо положил. Сходил в зимовье, отнёс панты, часть мяса и заленился за остальным мясом с карабином идти: кого бояться, если было два выстрела, всё вокруг поразбежалось. Побрёл к солонцу, загрузился — и к зимовью.
И тут… тигр!
Как говорится, нос к носу.
Я вначале обмер, а потом… побежал! Знаю, что бежать нельзя: бег спровоцирует нападение, а ничего поделать не могу! Ноги сами несут! За собой слышу погоню: всё ближе и ближе, от ужаса в глазах темнеет — вот-вот смерть! А ноги бегут!
Вот тигр уже за спиной, хорошо слышу его хаканье-фырканье. Сердце заледенело и этой звонкой красной льдяхой колотится в рёбра, горло, живот: вот-вот смерть! А ноги бегут! В глазах одно: тропа к зимовью. И тут чувствую… обгоняет меня тигр! Обогнал и… бежит сбоку! Я изо всех сил бегу по тропе, а он по кустам сбоку! И так ловко это у него получается! То пригнётся, то вправо-влево, то сиганёт повыше. А я не могу остановиться! А тут он вперёд забежал! Бежит впереди меня!! Восходящее солнце острыми пиками швыряет лучи мне прямо в лицо. А я не могу остановиться! И так радостно тигр бежит! Хвост трубой, крутится полосатым смерчем. Прыжок — круть-верть. Прыжок — круть-верть. А я не могу остановиться! Тигр то левее бежит, то правее, то рядом со мной, то сзади, то опять впереди! А я не могу остановиться!
Добежал до зимовья, захлопнул двери, на лежак бухнул рюкзак. И как я с ним бежал?!
Распахнул двери и давай палить в белый свет, как в копеечку, пока все десять патронов не выпалил. Упал на четвереньки, подполз к ведру, голову в воду макаю, пузырями булькаю. Насилу отдышался…
Вот и загадка. Почему остановиться не мог? А? Ну ладно, можно объяснить, что испугался очень. А почему тигр меня обгонял? А? Поиграть захотел? Развлекался? А почему мне на спину не запрыгнул? А? Нет объяснения? Вот такой издивок.
Презиратель
Никому
Не знали, а даже наоборот, увидев на наклонённой берёзе исцарапанную кору на двухметровой высоте, а рядом ручей и удобную полянку, единодушно решили обосноваться на ночь именно здесь.
Обосновались.
Добротно и основательно. Оборудовали кострище, наготовили впрок сушняка, соорудили из папоротника толстую «пуховую перину», изготовили из молоденьких кленков и лещины широкий навес на случай дождя… Приготовили всё: и ужин, и спальные мешки расстелили, и так хорошо у костра расположились, предвкушая приятный отдых после долгого перехода по долине реки Ванчин, — но тут зарычал тигр.
Сначала в отдалении, затем всё ближе и ближе — он точно шёл по нашим следам. Вот уже рычит совсем неподалёку. Не выдержали мы, стали кричать, стучать, дров в костёр подбрасывать, но тигр заревел ещё оглушительней и злей и стал всё ближе и ближе подходить.
Делать нечего, пришлось второпях всем четверым лезть на деревья. Едва взобрались, как тигр вышел к становищу и, не переставая реветь, направился прямиком к костру! Подошёл и давай лапой расшвыривать всё вокруг!!
Стоял у костра котелок с кипятком — отлетел котелок в сторону, зашипел паром, загремел на камнях. А тигру и этого мало: ударил его лапой, смял в лепёшку, да ещё прокусил вдобавок. Завалил, не переставая оглушительно реветь, навес, разбросал одежду, рюкзаки, потоптался на спальных мешках, присел и… всё обмочил!
В общем, тигр так нас запугал, так вызывающе продемонстрировал своё высочайшее презрение к человеку, к огню, что сидели мы притихшими зябликами на деревьях всю ночь и всё утро до восхода солнца. Все четверо. И никто не пикнул, словно виноваты были перед тигром безмерно.
А этот верх тигриного презрения так нам врезался в память, что, по признанию каждого, у всех в тайге полная культура — ничего лишнего, никакого браконьерства.
Так-то вот.
На-на, покури
— Слышь, браток, а что это нашего комбата «на-на, покури» обзывают? Он же вроде как и некурящий вовсе. Да и мужик солидный — все уважают. Много слышал кличек разных чудных, но эта совсем комбату не подходит. Вот в нашем селе есть «Тява», «Суся», «Зуля», «Мальвон», «Глэк» — странные клички, конечно, но в чём-то они всё-таки соответствуют своим хозяевам. А тут: «на-на, покури» — совсем не подходит…
— Так ведь клички-то неожиданно, бывает, к человеку липнут. Так и с комбатом. Ведь до твоего появления в нашем гарнизоне комбат курил. Ещё как! Много раз бросал и — ни в какую. Всё шутил, как Марк Твен, что: «Курить бросить легче всего: я это делал сто раз».