Под знамением Бога Грозы. Книга первая. Восставшая из пепла
Шрифт:
Суппилулиума жестом остановил Иссихассу. Чашник нехотя спрятал змеиный камень.
– Боги поступили неразумно, отдав престол Арнуванде. Из тебя бы вышел второй Мурсили. Надо же – так меня обхитрить. Я был уверен, что Суппилулиума где-то в Северных горах сражается с каскийцами.
– Спасибо за похвалы, – сухо ответил повелитель. – Оставь эти речи для других. Ответь: зачем пришел с войной? Ты составил с моим отцом Тудхалией договор о мире. Вы записали его на золотых табличках. Ты давал клятву перед истаннаной Бога Грозы, что не ступит нога воина Арцавы на землю Хатти. Коротка память твоя! Тебе мало двух городов: Туванувы и Уды, что мой отец передал Арцаве?
Маддуваттис скосил в сторону хитрые глаза. Немного поразмыслил, затем безразличным тоном ответил:
– Да, я записывал договор с твоим отцом, – согласился правитель Арцавы. – Но великого лабарны Тудхалии уже давно нет среди нас. Только перед ним я могу держать ответ. Ты же не можешь меня обвинять в клятвопреступлении. Между тем, твой брат, лабарна Арнуванда, бессовестно обдирает моих торговцев. За провоз из Иссувы через Хатти меди, за четыре мины надо платить целый сикель серебра.
– Разве нельзя было решить вопрос мирно, через послов? Я вижу ложь в твоих глазах. Не в обиженных торговцах причина. Ты имеешь золота и серебра больше, чем у правителей Та-Кемет. Зачем тебе вести армию на обнищавшую голодную страну?
Маддуваттис ядовито ухмыльнулся.
– От тебя ничего не скрыть. Ты не станешь мне верить, даже если я скажу, что решил присоединить к своим владениям Каниш.
– Конечно, не поверю. Каниш слишком далеко находится от твоей столицы Милаватны. Рано или поздно, я бы вернул город.
Маддуваттис ничего не ответил. Он опустил глаза и, с видом гурмана, попивал вино.
Суппилулиума смерил его гневным взглядом. Тихим, но грозным голосом произнес:
– Не боишься, что я прикажу своим воинам схватить тебя и казнить, как клятвопреступника?
– Ты этого не сделаешь, – без тени страха ответил Маддуваттис. – В тебе слишком много благородства, чтобы нарушить законы войны. К тому же, тебе сейчас нужен мир. Если ты поднимешь на меня руку, война затянется надолго, так как договору между мной и твоим отцом придет конец. А при моем дворе развелось множество безземельных нищих вельмож. Им, ох, как нужны новые земли. Месть – хороший повод для войны. Так что, я даже не отдам тебе обратно Тувануву и Уду.
Суппилулиума весь вспыхнул, но тут же усилием воли подавил в себе гнев. Маддуваттис был прав: мир сейчас – главное богатство для Хатти.
Правитель Арцавы сделал жест, и его слуги отошли на несколько шагов назад. Этим он дал понять, что желает наедине поговорить с Суппилулиумой. Фазарука и Иссихасса последовали примеру мешедей.
– Я больше не буду нападать, – заверил повелителя Маддуваттис. – Золото я уже отработал.
– Тебе заплатили?
– И очень много, – Маддуваттис почти шептал. – Тушратта видит себя правителем великой державы, расстелившейся до самого Западного моря 39 . Ты мешаешь ему. Каниш нужен не мне, город нужен правителю Митанни. Отсюда он хотел начать завоевание твоих земель. Здесь сходятся дороги с севера, с востока и с запада. Мне нужно было только вынудить город сдаться, и я сразу же передал бы его в руки военачальникам Митанни.
39
Западное море – Средиземное море.
– Опять Тушратта! – сквозь зубы процедил Суппилулиума.
– Если бы я не согласился, то Митанни, вскоре бы осадила Милаватну.
– Я снижу пошлину для твоих торговцев, – подумав, сказал повелитель. – Пленных арцавцев отпускаю на волю.
– Я слышу речь настоящего лабарны! – хитро улыбнулся Маддуваттис.
Он хлопнул в ладоши, и слуги поднесли длинный ларец из ценного дерева с серебряными застежками. Крышка поднялась при помощи потаенной пружины. В ларце, сверкая драгоценными камнями, покоился серебряный меч в золотых ножнах. Тонкая чеканка покрывала ножны замысловатым узором. Все замерли, любуясь столь редкой красотой.
– Позволь, в знак дружбы, преподнести тебе это чудо ахеявской работы. Великому воину – достойное украшение. А эту безделушку. – Он снял с руки массивный золотой браслет в виде змейки. – Эту безделушку я дарю твоему воину, который честно выиграл поединок. Отвагу и силу надо ценить. Моего силача Кунацаса еще никто не смог одолеть, а он сумел, – с сожалением завершил Маддуваттис. – Ну, еще тут…
Перед ногами Суппилулиума появились ларцы большие и маленькие со всякой ерундой: золотые украшения, серебряная посуда, благовонии, тонкая материя.
– Благодарю за дары, – без особого восхищения ответил Суппилулиума. Маддуваттис думал, что у него, при виде стольких чудных подарков разгорятся глаза, и он будет заплетающимся языком произносить слова благодарности. Но правитель Арцавы был неприятно разочарован. Суппилулиума едва взглянул на подношения.
– Я рад твоему столь щедрому подарку, – сухо произнес повелитель. – Чудесный меч! Но в бою от него мало толку. Что касается моего воина, то он действительно силен, но не самый сильный среди сынов Хатти. Передам ему твой дар. Но если каждого силача Хатти так щедро одаривать, то всего твоего золота не хватит. А теперь – прощай. И пусть Боги больше не сталкивают нас на поле битвы.
– Пусть будет так! Прощай, – ответил сдержанно Маддуваттис, но его лицо посерело от злости.
Колесница Маддуваттиса проезжала мимо погребальных костров, на которых кремировали погибших.
– Эй! – крикнул он слугам, вчетвером тащившим тяжелое тело Кунацаса. – Оставьте эту дохлятину на ужин шакалам. Опозорил меня на всю вселенную!
5
Два войска расходились в противоположные стороны. Одно уходило тихо и угрюмо; другое весело, с песнями и победными криками. Каниш ликовал. Жители высыпали к воротам и встречали победителей зелеными ветвями дуба и самшита. Под ноги копьеносцев летели цветы. Мешедям пришлось оттеснять людей от колесницы повелителя. Народ не давал проехать. Все хотели поцеловать или хотя бы коснуться края плаща Суппилулиумы.
Суппилулиума проследовал в халентуву телепурия. Лишь только он оказался в отведенных для него покоях, как тут же рухнул без сознания на руки мешедям. Его осторожно положили на мягкое ложе. Фазарука растолкал всех. Повелитель ничего не слышал. Он слабо прерывисто дышал. Побледневшее лицо покрылось бисером пота. Фазарука осторожно снял с него доспехи и вскрикнул от ужаса. В панцире с левого боку зияла дыра. Копье пробил толстую кожу между медными пластинами. Древко обломилось у самого основания наконечника. Сам наконечник застрял между нижними ребрами. Суппилулиума в пылу сражения не обратил внимание на рану, после не хотел, чтобы воины видели его кровь. Сын Бога Грозы должен быть неуязвим. Решил обратиться к лекарям только, когда окажется в городе. Всю дорогу Суппилулиума терпел невыносимую боль и превозмогал слабость.