Подаренная
Шрифт:
– Просто подпиши все документы, этого будет вполне достаточно.
– Я не могу, – после небольшой паузы отвечает он. – И возможно никогда не подпишу. Я веду переговоры еще с двумя компаниями и отдам деньги тому, кто убедит меня в финансовой целесообразности этого. Роман, безусловно, хорош, но его методы…, – Арман поморщился, – ты и сама в курсе. Мне все это не очень нравится, да и показатели ваши сейчас ниже уровня нуля, часть денег уйдет на долги и возврат в точку безубыточности. Зачем бы мне все это? Потому что ему удалось запугать тебя, и ты согласна трахаться со мной?
Он говорил, а надежды мои расползались
– Но есть то, что я могу для тебя сделать, – продолжил, не дожидаясь моей реакции на плохие новости. – Очевидно, сама ты уехать не можешь, но я помогу. Рейс Москва – Лос-Анджелес, частный самолет. Роману не хватит возможностей, чтобы помешать мне.
– Спасибо, – говорю сквозь еле сдерживаемые слезы, свобода так близка и так недосягаема. – Но ничего не выйдет – я не могу уехать.
Смотрю ему в глаза, он, кажется, не верит в то, что услышал – опять не ожидал отказа.
– Я пойду, поздно уже.
Забираю сумку и плащ, и быстро, чтобы не дать ему опомниться, выхожу в коридор. До лифта практически бегу, нажимаю на кнопку, двери начинают закрываться. Где-то позади открывается дверь в номер, я не оборачиваюсь.
Всю дорогу до дома ломаю голову, что сказать Роману. В итоге принимаю наверное единственно верное решение – говорить буду правду и только правду. Партнер ложь за версту чует и как бы все плохо ни было, почему-то я была уверена, что мое желание решать новые проблемы сообща он оценит. Но а если нет, конец у меня все равно будет один.
Роман ждет меня у лестницы как бывало и раньше. Он трезвый, бледный и нервный. На первый взгляд его реакция кажется мне странной. Увидев меня, он подскакивает с кресла и быстро пересекает холл. Пытается обнять, но я выворачиваюсь.
– Мне нужно в душ, сейчас же. Потом я все расскажу.
Я быстро ухожу в сторону своих комнат, и он не препятствует мне. В ванной долго и тщательно пытаюсь отмыться от запаха мужчины и секса с ним, от самих воспоминаний о его прикосновениях. Между ног уже почти не саднит, и я выдыхаю с облегчением, хотя бы врача звать не придется.
С тех пор как Роман напал на меня, я стала закрывать свои двери, причем все. В халате я также больше не хожу. Выбираю в шкафу максимально закрытую и плотную домашнюю одежду, переодеваюсь, просушиваю волосы полотенцем. Внимательно разглядываю себя в зеркале – старые синяки все еще виднеются бледно-серыми пятнами, а на шее расцветает огромный лиловый засос. Почему-то именно это становится последней каплей, и я реву, уткнувшись в собственные руки. Пару ногтей я все же сломала, пытаясь удержаться за скользкую столешницу раковины в его ванной. Чувствую себя растоптанной, использованной и почему-то обманутой. Роман так сильно верил, что мое согласие заставит Армана ускорить переговоры и приведет их к положительному результату, что и я поверила в это. На самом деле ни у одного из нас не было реальных оснований так думать.
Не знаю, сколько продолжается моя истерика, на улице уже совсем темно. Я выхожу в сад, сажусь на скамейку и открываю коробку конфет. Дмитрий притащил ее с какой-то встречи незадолго до своего исчезновения,
Конфеты закончились, слезы и жалость к себе – тоже. Второй час ночи, но я знала, что Роман ждет. Умылась и пошла к нему в кабинет. Он что-то нервно выстукивал на клавиатуре своего ноута. Дверь была приоткрыта, поэтому заметил он меня не сразу. Я села на стул перед его рабочим столом, и тогда он поднял глаза.
– Ты в порядке? – вопрос был логичным, но абсолютно излишним в нашей ситуации.
– Нет, но скоро буду.
– Он… он не обидел тебя?
Я скривилась, будто от кислого, и, кажется, меня даже слегка замутило.
– Не больше чем ты. Может, хватит этого лживого сочувствия? Ты же сам меня к нему отправил.
– Знаешь… когда ты уехала, я подумал, что слегка погорячился, – на лице его проступила такая искренняя, глубокая печаль, что я бы поверила, если бы успела забыть его угрозы.
– Так что не позвонил? Не разрешил вернуться?
Вопрос мой он оставил без ответа, но и так все было понятно.
– Как прошло?
– Не очень, – решимость рассказать все, как есть, покидала меня с каждой секундой. Я ведь сделала все, что от меня требовалось. Не хотелось пострадать за то, в чем не было моей вины.
– Расскажешь? – реакции Романа меня странным образом напрягали, я не могла понять, в чем дело, но что-то очевидно было не так. Точнее было так. Так как раньше.
– Пока ехала домой, решила, что расскажу все, но теперь мне страшно. Хороших новостей у меня нет. И я боюсь, что ты отыграешься на мне за это.
– Милена, – партнер сделал паузу, очевидно подыскивая слова. – Я поставил перед тобой четкую задачу – дать ему то, чего он хочет. Если ты сделала это, то тебе нечего бояться.
– Я сделала, – голос мой дрогнул, слезы снова навернулись на глаза. – Я даже попросила его подписать документы, когда представился случай для этого, – сложно было говорить, слезы душили. Воспоминания об унижении выворачивали наизнанку, заставляя погружаться в себя, а не вести беседу.
– И? – последовал настороженный вопрос.
– Он сказал, что не готов и возможно никогда не будет готов.
– Я что-то не понял…
– Да что тут непонятного? – вспылила я. – У него еще две компании-кандидата! Ты знал об этом?!
– Я догадывался, – медленно проговорил Роман. – Мы никогда не обсуждали эксклюзив. Это ведь нормальный обычный подход – конкурс.
– Почему ты мне ничего не сказал?! – я все же заплакала. Мое чувство обманутости было не случайным, только обманщиком я назначила не того.