Подари мне белые сны
Шрифт:
Он принимал участие все в большем и большем количестве заказов, работу свою выполнял прекрасно, и Ковальчук стал доверять ему серьезные участки и платить неплохие гонорары.
Время шло, они давно уже фактически жили вместе, и Кира решила, что пора бы уже представить ее молодого человека родителям. А то становилось неловко — его знали практически все ее знакомые, но не мама с папой. Их отношения приобретали все более серьезные обороты, и мама все намекала на то, что хватит, мол, скрывать от нас своего друга. Не потому, что по-настоящему верила в долгосрочность этих отношений, но ей было интересно,
Решили обставить все как можно непринужденнее. Отец предложил сделать шашлыки на даче.
— На природе все происходит проще. Дома получится слишком официально, и парень может разнервничаться.
— Не волнуйся, папа, Алекс не из слабонервных.
— Все равно. Он же не руки твоей идет просить, а просто познакомиться с нами.
— Дай ему волю, он и руку попросит, — засмеялась Кира. — Просто я категорически запрещаю ему об этом даже заговаривать!
— И что? Слушается он тебя?
— Да не всегда.
— Вот и молодец, — заключил отец, и они рассмеялись. Оба знали, как отец все время пытается тормозить Кирины порывы командовать всеми и вся. Любой, кто мог противостоять ей, сразу приобретал уважение в его глазах.
…Кирин отец был прав. Алекс нервничал. В отличие от Киры, он воспринимал знакомство с родителями очень серьезно. Раз она решила представить его, значит, стала по-другому думать о нем. Если он не найдет общего языка с ее родителями, это, конечно, не сможет препятствовать их отношениям, но в значительной степени сможет их осложнить. И хоть Кира давно уже выросла из того возраста, когда выбирают себе пару с оглядкой на родителей, все равно их мнение могло сыграть важную роль.
Все оказалось намного проще, чем он себе навоображал. Ее отец, который виделся ему лощеным дипломатом строгих правил, оказался простым в общении, разговорчивым человеком. А мама, хоть и задавала вопросы, типичные для женского любопытства, делала это очень тактично и непринужденно. Кира чувствовала себя расслабленно, и вскоре Алекс тоже перестал ощущать скованность. Она оседлала любимого конька — стала хвалить достижения Гурова.
— Алекс, между прочим, стал уже правой рукой шефа фирмы. Ковальчук от него просто в восторге, сам мне не раз говорил.
— Ну ты преувеличиваешь. Крупные заказы я пока не беру.
— Только потому, что сам не поговоришь с Ковальчуком по этому поводу. Он все скромничает, — заявила она родителям. — Знает, что справится с любым заказом, но не хочет поговорить об этом с шефом. Что, я не права? — повернулась она к Гурову.
Тот пожал плечами.
— Вот взять к примеру ваш последний заказ, — продолжала увлеченно Кира. — У тебя ведь есть идеи, как его сделать, почему же ты молчишь? Ты должен представить свои идеи, взять на себя ответственность, показать себя. Чего ты боишься?
— Да не боюсь я ничего, просто как-то неудобно мне выскакивать по поводу и без. Шеф сам знает, на что я способен. Просто я еще не дорос до таких масштабов.
— Кира, ты, как всегда, в роли универсального советчика, — мягко заметил отец.
— Да нет же, просто Алекс скромничает! А я знаю, что он — талант. Ведь мой же дом он сделал!
— И
— Ну вот и я о том же!
— Твой дом — другое дело, — несколько смущенно ответил Алекс. Ему стало неловко, что он стал центром дискуссии. Зачем Кира затеяла ее здесь?
— Почему другое дело? Из-за оплаты? Так считай, что ты практиковался. А теперь настала пора настоящего заказа. Хватит уже прибедняться.
— Да я не прибедняюсь, просто пытаюсь трезво оценить ситуацию.
— И все же поговори с Ковальчуком.
Отец кашлянул, многозначительно взглянув на Киру.
— Принеси, пожалуйста, чистые тарелки. Порежем арбуз.
Кира направилась на кухню, поглядывая на компанию за столом. Мама что-то опять спросила у Алекса про его семью, хотя Кира сто раз предупреждала ее не затрагивать эту тему, зная, как болезненно может Алекс отреагировать. Даже с ней ему потребовалось время, чтобы рассказать о матери. И то, чувствуя, как сильно на него действуют воспоминания, она избегала вопросов о его детстве. Гораздо охотнее Алекс рассказывал о своих похождениях на свободе, и она лишь догадывалась о том перевороте, который он сумел совершить в себе.
Она присела перед шкафом и стала вытаскивать тарелки, напевая себе под нос. Кухня на родительской даче давно уже исполняла роль не только кухни, но и склада ненужных вещей. Здесь можно было найти все что угодно, начиная от старых полотенец и до бабушкиного сервиза с чайником без носика. Зачем хранить чайник без носика, Кира никак не могла взять в толк. Но чем-то он был маме дорог, раз она до сих пор не выбросила его. За посудой в шкафу она увидела знакомую ажурную корзинку. Из нее их с Андреем осыпали конфетами на свадьбе. Откуда она здесь очутилась? Вся в пыли, тусклая и скучная в темном шкафу. Интересно, мама специально хранила ее или просто о ней все забыли? Даже атласный бант на ручке сохранился. Безмолвное свидетельство канувшего в Лету счастья. Кира прикусила губу. А ведь оно было — счастье, как бы много ошибок она потом ни наделала, это не перечеркивало того факта, что она была очень счастлива тогда. Ох уж это прошлое…
Кира вытащила корзинку на свет и повертела в руках. Выбросить прямо сейчас? Или пусть живет? В конце концов, зачем она так старательно уничтожала все предметы, напоминающие ей об Андрее? Что хранит больше воспоминаний, чем сердце? Разве выброшенные на свалку вещи могут захватить с собой память? Пора уже спокойно воспринимать свое прошлое и не убегать от него. Услышав шаги, Кира запихнула корзинку подальше в глубь шкафа.
— Тебе помочь?
Папа зашел на кухню за ножом.
— Нет, уже иду.
— Я думал, что ты не можешь отыскать тарелки в этом бардаке.
— Все, уже нашла. У вас тут целый склад. Архив, можно сказать.
— И не говори. Все не доходят руки разобрать этот хлам. Мама там занимает твоего молодого человека. Он очень приятный парень, хочу тебе сказать. Держится так… с достоинством.
— Я рада, что он тебе понравился.
— Молод, конечно, очень.
— Но это же не явилось для тебя неожиданностью.
— Нет. Как и то, что ты диктуешь ему, как жить.