Подари мне луну
Шрифт:
— Клянусь Господом! — рявкнул мистер Линдон. — Отныне ты сто раз подумаешь, прежде чем посмеешь меня ослушаться!
— Папа, я… — Виктория захлебнулись словами — отец ударил ее по лицу с такой силой, что сбил с ног. Подняв глаза, она увидела Элли, в ужасе смотрящую на нее. Виктория бросила на сестру умоляющий взгляд.
Элли робко кашлянула.
— Папа, — промолвила она самым кротким тоном, на какой только была способна, — что случилось?
— Твоя сестрица посмела меня ослушаться, —
Элли снова откашлялась, набираясь храбрости.
— Папа, я уверена, это какое-то недоразумение. Давай я отведу Викторию в ее комнату.
— Молчать!
Элли испуганно примолкла.
После зловещей паузы, показавшейся им бесконечной, священник схватил Викторию за руку и рывком поставил на ноги.
— Ты, — сказал он, яростно встряхнув ее, — никуда не пойдешь.
Протащив Викторию по коридору, он впихнул ее в спальню и толкнул на кровать. Перепуганная Элли забилась в угол комнаты.
Мистер Линдон погрозил пальцем перед носом Виктории:
— Не шевелись!
Он шагнул к двери, и Виктория, улучив момент, кинулась к раскрытому окну. Но священник опередил ее. Гнев утроил его силы. Он швырнул ее на кровать и отвесил звонкую пощечину.
— Элеонора! — рявкнул он. — Подай мне простыню.
Элли растерянно захлопала ресницами.
— Ч-что подать?
— Простыню! — взревел он, теряя терпение.
— Да, папа, — пролепетала она и кинулась к шкафу с бельем.
Через несколько секунд она вынырнула, держа в руках чистую белую простыню. Она протянула ее отцу, и тот принялся методично разрывать ее на полосы. Затем связал Виктории лодыжки и запястья.
— Ну вот, — промолвил он, с удовлетворением глядя на свою работу. — Теперь ты уж точно никуда не сбежишь.
Виктория бросила на отца бешеный взгляд,
— Я тебя ненавижу! — закричала она срывающимся голосом. — Я буду ненавидеть тебя до самой смерти за то, что ты сейчас сделал.
Отец покачал головой.
— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.
— Никогда! — Виктория с вызовом глядела ему в глаза. — Раньше ты был для меня, словно сам Господь Бог, — добрый, милосердный, непогрешимый. А теперь… Теперь я поняла, что ты всего лишь человек, такой же, как и все, — ничтожный, мелочный и недалекий.
Мистер Линдон затрясся от ярости и уже поднял было руку, чтобы снова ее ударить, но в последний момент справился с собой.
Элли, которая все это время стояла в углу, прикусив губу, робко выступила вперед и промолвила:
— Папа, она простудится. Позволь, я ее укрою. — Она накрыла трясущуюся Викторию одеялом и, наклонившись к ее уху, шепнула:
— Не бойся. Я тебя выручу.
Виктория бросила на сестру благодарный взгляд и повернулась лицом к стене. Она боялась, что по ее лицу
Элли присела на край кровати и посмотрела на отца, стараясь придать своему лицу покорное и кроткое выражение.
— Я только посижу с ней, если ты не против. Ей нельзя сейчас быть одной.
Мистер Линдон подозрительно прищурился.
— Ах, ты хочешь с ней посидеть? — сказал он. — Ну нет, я не допущу, чтобы ты развязала ее и позволила бежать с этим лживым мерзавцем. — Он схватил Элли за руку и поднял с кровати. — Женится он на ней, как же! — язвительно добавил он, кинув на старшую дочь исполненный презрения взгляд.
Затем он потащил Элли в ее комнату и тоже связал, как и старшую сестру.
— Проклятие! — не выдержал Роберт. — Куда она, черт побери, запропастилась?
Прошло уже больше часа, а Виктории все не было. Роберт воображал себе всякие ужасы — что ее, не дай Бог, изнасиловали, покалечили, убили. Все это было маловероятно, и тем не менее сердце его сжималось от страха.
В конце концов, терзаемый дурными предчувствиями, забыв про всякую осторожность, он оставил двуколку с вещами посреди дороги на произвол судьбы и бросился к дому Виктории. Коттедж стоял, погруженный во мрак, и, пройдя вдоль фасада, Роберт отыскал ее окно. Оно было открыто, занавески слегка трепетали от ночного ветерка.
С замиранием сердца заглянул он внутрь комнаты. В постели лежала Виктория. Он не видел ее лица, но ошибки быть не могло — Роберт мгновенно узнал ее великолепные волосы, черные, как сама ночь. Уютно свернувшись под стеганым одеялом, она крепко спала.
Роберт без сил опустился на землю у стены.
Она заснула! Заснула, оставив его дожидаться ее на ночной дороге. Она даже не предупредила его!
Леденящий ужас проник ему в душу при мысли о том, что отец и в самом деле был прав. Значит, Виктория решила, что без денег и титула он для нее не такая уж выгодная партия.
Он вспомнил, как она умоляла его помириться с отцом — конечно, только затем, чтобы отец не лишал его титула и наследства. Да, ему тогда казалось, что она старается для его же блага, но теперь-то стало ясно, что она заботилась только о собственной выгоде.
Он отдал ей свое сердце, свою душу. А ей этого было мало.
Виктория что было сил бежала по лесной тропинке. Отец продержал ее взаперти почти сутки. Наконец уже под вечер следующего дня он развязал дочь, прочитав ей наставительную проповедь о том, как следует себя вести молодой девушке, чтобы не уронить честь отцовского имени. Но не прошло и двадцати минут после его ухода, как Виктория вылезла из окна на улицу и бросилась бежать.