Подари мне луну

Куин Джулия

Виктория вытаращила на него глаза.

— Когда это ты успел ознакомиться со всеми «странностями» положения гувернантки?

Он склонил голову набок и посмотрел на нее с обманчиво-дружелюбным выражением.

— И как давно ты этим занимаешься? Знаешь, я нахожу довольно забавным, что английские аристократы доверяют тебе воспитание своих детей.

— Уж во всяком случае я имею на это больше моральных прав, чем ты.

Он неожиданно расхохотался.

— Но ведь я никогда не выдавал себя за образец добродетели. Я никогда не притворялся честным и порядочным

и никогда не прикидывался пай-мальчиком. — Он приблизился к ней и дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони. Прикосновение было пугающе нежным. — Я никогда не разыгрывал из себя непорочного ангела.

— Не правда! — вырвалось у нее. — Ты лгал мне. И лгал так искусно, что я вообразила себе, что ты мой идеал, что ты тот, о ком я всегда мечтала. А тебе от меня нужно было только…

Глаза его угрожающе сверкнули, он с силой сжал ее руку так, что Виктория чуть не закричала.

— Ну, что, что мне было нужно? Договаривай, Виктория.

Она молча пыталась вырвать руку. Внезапно он отпустил ее.

— Впрочем, к чему обсуждать сейчас мои глупые мечты и надежды.

Она глухо рассмеялась.

— Твои мечты? Что ж, мне очень жаль, что тебе не удалось заполучить меня в свою постель. Вероятно, это разбило тебе сердце.

Он шагнул к ней, в глазах его сверкнул опасный огонек.

— Ну об этом-то помечтать никогда не поздно, не так ли?

— Да, но только этой твоей мечте никогда не суждено сбыться.

Он пожал плечами, всем своим видом выражая свое недоверие ее словам.

— Господи, неужели я так мало для тебя значила? — горько прошептала она.

Роберт уставился на нее, не веря своим ушам. Да она была для него дороже всего на свете! Дороже самой жизни! Он обещал подарить ей луну, и будь он проклят, если бы не подарил! Он ведь так любил ее, что непременно нашел бы способ снять с небес этот сверкающий шар и преподнес бы его своей возлюбленной на серебряном блюде, если бы она того пожелала.

Но она — она никогда по-настоящему его не любила. Ей просто не терпелось выскочить замуж за богатого графа.

— Тори, — начал он, намереваясь обрушить на нее град упреков.

Но она не дала ему договорить.

— Не смей называть меня Тори!

— Почему? Ведь это я придумал для тебя это имя, — заметил он.

— Ты отказался от всех прав на меня семь лет назад.

— Я отказался? — повторил он, удивляясь про себя, как у нее хватает наглости сваливать на него свою вину.

В памяти его всплыли события той злосчастной ночи. Он ждал ее, стоя на холодном ночном ветру. Ждал больше часа, и каждая частичка его существа дышала любовью, желанием и надеждой. А она в это время спала. Спала, нисколько не заботясь о том, что он ее ждет.

Злость и ярость захлестнули его. Ему захотелось сжать ее в объятиях так, чтобы кости захрустели.

— Я вижу, Тори, ты успела подзабыть кое-какие подробности наших отношений.

Глаза ее гневно сверкнули.

— Я же сказала, не смей называть меня так. Я больше не та Тори, которую ты когда-то знал. За эти годы я сильно переменилась.

Он

невесело усмехнулся.

— И кто же ты теперь?

Она несколько мгновений пристально смотрела на него, очевидно, решая, отвечать или нет на его вопрос. Наконец твердо промолвила:

— Я мисс Линдон. А последнее время просто Линдон, и все. Тори больше нет.

Теперь он и сам увидел новую Викторию. В чертах ее лица появились твердость и внутренняя сила. И в глазах читалась непреклонная решимость, которая почему-то неприятно его удивила.

— Да, ты права, — согласился он, пожав плечами с деланным равнодушием. — Ты не Тори. И возможно, никогда ею не была.

Виктория нахмурилась, но промолчала.

— И я благодарен тебе за это, — продолжал он издевательски-торжественным тоном. Она удивленно вскинула на него глаза. Он поднял руку, словно провозглашая тост.

— За Викторию Мэри Линдон! Я получил от нее очень важный урок — его необходимо усвоить каждому мужчине.

У Виктории засосало под ложечкой; она попятилась назад.

— Перестань, Роберт, прошу тебя.

— Благодаря ей я понял, что женщины — никчемные создания и…

— Роберт, не надо.

— …и что они годятся только для одной цели. — Он медленно провел пальцем по ее губам. — Хотя я должен признать, что с этой обязанностью они справляются превосходно.

Виктория неподвижно стояла, чувствуя его пальцы на своих губах и изо всех сил стараясь умерить сумасшедшее биение сердца.

— Но более всего, мисс Виктория Линдон, я благодарен вам за то, что узнал с вашей помощью, зачем на самом деле нужно сердце. Видите ли, сердце нам дано вовсе не затем, чтобы любить.

— Роберт, я не хочу этого слушать. Он стремительно шагнул к ней, грубо схватил за плечи и прижал к изгороди.

— Нет, ты будешь слушать, Виктория. Ты выслушаешь все, что я сейчас скажу.

Поскольку она не могла зажать руками уши, она крепко зажмурила глаза, что, конечно, ничуть не помогло.

— — Так вот, слушай: сердце, как я узнал, дано нам, чтобы страдать. Любовь придумали поэты, а страдания… — Его пальцы еще сильнее впились ей в плечи. — Страдания есть на самом деле.

Все еще не открывая глаз, она прошептала:

— Я знаю о страданиях гораздо больше тебя.

— Вот как? И в чем же причина твоих терзаний, Виктория? В том, что ты упустила свой шанс стать богатой леди? Да что ты знаешь о страданиях, которые ты мне… — Он внезапно отпустил ее и отступил на шаг. — Впрочем, это уже не важно. Я больше не чувствую боли.

Виктория открыла глаза.

Он смотрел на нее в упор, и глаза его были пусты.

— Я вообще ничего больше не чувствую.

Она ответила ему таким же презрительным, холодным взглядом. Этот человек предал ее. Он обещал подарить ей луну, а вместо этого похитил ее душу. Что ж, возможно, она и в самом деле далеко не ангел, если ей приятно сознавать, что он мучается и страдает, что жизнь его не удалась и он глубоко несчастен.

Так, значит, в нем умерли все чувства? Она сказала в точности то, что думала: