Подари мне мечту

Джойс Бренда

— Пожалуйста, зовите меня Касс. Не люблю формальности.

Их взгляды на миг пересеклись. Антонио широким жестом показал на колье:

— Не хотите взглянуть?

Касс с охотой кивнула и подошла к столу. У нее невольно вырвался восхищенный вздох. Она живо представила это потрясающее украшение на шее у Марии Тюдор, дочери Генриха Восьмого, королевы-католички, совсем недолго правившей Англией. Рубины в оправе из червонного золота были скреплены в длинные цепочки. По краям располагались самые мелкие камни, постепенно

увеличивавшиеся к центру. В середине центральной цепочки висел камень величиной с голубиное яйцо, обрамленный мелкими искристыми бриллиантами.

— Какое чудо! — прошептала Касс.

Антонио де ла Барка не проронил ни звука.

Касс осторожно покосилась на него: похоже, он был так захвачен зрелищем, что не слышал ее слов.

— Антонио!

— Роr Dios… — вырвалось у него.

Похоже, он забыл обо всем на свете. Касс нервно облизнула пересохшие губы. Уж она-то отлично чувствовала его присутствие, а когда де ла Барка нечаянно задел ее плечом, вспыхнула от возбуждения и яростной ревности к сестре.

Наконец Антонио выпрямился и посмотрел на свою спутницу. На его лице не осталось и тени улыбки. Он все еще не пришел в себя.

— Вам что-то известно об этом колье? — зачарованная его взором, Касс и думать забыла о Трейси.

— Да, — неохотно подтвердил он. — Да, полагаю, что это так.

— Неужели? — встрепенулась Касс. — И что же вы знаете?

— Я считаю, что это колье — или очень похожее на него — носила когда-то одна из женщин в нашем роду.

— Но как такое возможно? — удивилась Касс. — Ведь вы же испанец, а колье нашла леди Хепплуайт в своем особняке Хайридж-Холл, построенном, как известно, в четырнадцатом веке!

— Я знаю, — кивнул Антонио. — Но один из моих предков некоторое время состоял в браке с англичанкой. Ее звали Изабель де ла Барка. Она скончалась примерно в 1562 году, и тогда мой предок женился во второй раз.

Не успела Касс восхититься его познаниями в генеалогии, как у нее за спиной прозвучал негромкий, но твердый голос Кэтрин:

— Нет.

Их обоих захватили врасплох. И Касс снова стало страшно при виде того, как ее тетка смотрит на Антонио. Теперь она не сомневалась: леди Белфорд чем-то смертельно напугана.

— Нет, — повторила Кэтрин, — Ее звали не Изабель де ла Барка.

— Ее звали Изабель де Уоренн? — возбужденно переспросила Касс. — Так она наша родственница?

— Да, но очень дальняя, — ответила Кэтрин, — У нее не было детей. И нашим общим предком является ее дед, отец графа Сассекса.

Касс была потрясена. Не столько потому, что Кэтрин оказалась знатоком истории, а потому, что она выдавала свои знания так небрежно, между прочим. Шутка ли — их семейства были когда-то связаны! Она чуть не схватила за руки Антонио, воскликнув:

— И вы тоже об этом знали?

— Совсем немного, — его явно забавлял детский восторг Касс. — В нашем

родовом поместье хранится портрет Изабель. Ее колье в точности похоже на это.

— Я должна его увидеть! — тут же решила Касс.

— Буду счастлив показать вам этот портрет! — заверил ее Антонио, и снова их взгляды встретились.

Касс, завороженно глядя в ореховые глаза со странными зеленоватыми искрами, уже представила себе, как приедет в Испанию, в его родовое поместье, чтобы самой увидеть портрет их дальней родственницы, жившей несколько веков назад.

— Нет. Кассандре нечего делать в Испании.

— Что? — Касс не веря своим ушам ошеломленно уставилась на тетку.

— Как ты можешь ехать в Испанию? — раскрасневшись от гнева, воскликнула Кэтрин. — У тебя же кончается срок договора с издательством!

Касс осенила мрачная догадка. Кэтрин во что бы то ни стало желает удалить ее от де ла Барка — точно так же, как она хотела разлучить с ним Трейси. Потому что Антонио может догадаться обо всем, что случилось с его отцом. Если бы речь шла о каких-то пустяках или Кэтрин не в чем было себя винить, она не стала бы совать нос в дела племянниц.

— Да, я и забыла, у меня же договор! — пробормотала Касс, виновато взглянув на Антонио. На самом деле ей предстояло сдавать книгу еще через год, и Касс до смерти хотелось побывать в Испании. Но об этом следовало молчать.

Если Антонио и обиделся, то не подал виду и как ни в чем не бывало заметил:

— Тогда я могу сфотографировать портрет и прислать вам фото!

Кэтрин ничего не сказала, а Касс живо воскликнула:

— Вот и отлично! А вы показывали картину экспертам? Она датирована? — На самом деле все мысли Касс занимала теперь мрачная тайна ее тетки. Судя по легкой улыбке Антонио, он тоже понял, что ее энтузиазм — напускной.

— Честно говоря, нет. Но как я уже говорил, Альварадо де ла Барка женился во второй раз в 1562 году. Значит, портрет Изабель наверняка написан раньше. Насколько я могу судить, она была очень юной — не старше восемнадцати лет. Я сам давно не был в нашем поместье и не могу сказать точно.

Касс подумала, что это довольно странно. И почему он вдруг помрачнел? Нет, наверное, ей показалось, ведь он смотрит на нее с такой спокойной улыбкой!

— А где находится ваше поместье? — спросила она из вежливости.

Но Кэтрин вдруг отчеканила странным, чужим, звонким голосом: — Она умерла в 1555 году. — Что? — остолбенела Касс.

— Она умерла в 1555 году. — Лицо Кэтрин стало белее снега. — Изабель. Она была обвинена в ереси, и ее сожгли на костре.

Касс растерянно смотрела на тетку, непохожую саму на себя: широко распахнутые синие глаза ничего не видели, пылая ярко, неистово, чуть ли не фанатично. Касс похолодела. Ей стало страшно.

Какая жуткая смерть!