Подари мне прошлое

Вебстер К.

Ее взгляд наполняется беспокойством.

— Что?

Раздраженно заворчав, провожу рукой по волосам и смотрю на нее.

— Сегодня снова пялился на эту проклятую стену и понял, что цвет не тот.

— Понятно.

Я сердито фыркаю.

— Наверно я веду себя как гребанный псих.

Меня охватывает злость, и я наливаю себе еще вина.

— Нет, Чейз. Посмотри на меня.

Подношу полный бокал к губам и смотрю Тори в глаза.

— Может, я смогу помочь. У тебя есть какие-нибудь фотографии того цвета, который ты хочешь подобрать? — спрашивает она.

Закрыв глаза, я вспоминаю ее платье в тот роковой день. Я также вспоминаю

испуганные глаза Эшли, которые позже сверкали обвинением в том, что я сделал. Это воспоминание вызывает тошноту, цвет проскакивает в моем сознании, и я резко открываю глаза.

— Не-а.

Тори хмурится и бросает взгляд на реку.

— Ты нашел его в своем буклете?

Киваю и делаю глоток вина.

— Номер восемнадцать.

Она еще больше хмурится и судорожно выдыхает.

— Ты когда-нибудь думал, что возможно никогда не сможешь найти правильный цвет, сколько бы раз не перекрашивал эту стену? Сколько бы оттенков не перепробовал? Чейз, ты когда-нибудь задумывался над тем, что так ты стараешься исправить то, что невозможно исправить? Ее больше нет, и неважно, сколько раз ты нанесешь краску на стену, это никогда не совпадет с той живостью, какой обладала она.

Мои глаза горят от слез ярости, и я стараюсь их сдержать.

— С каких пор вы стали доктором, мисс Ларкин?

Тори делает глоток вина и выпрямляется. Больше нет той женщины, которую я имел честь узнавать в течение последних двух недель. Теперь передо мной сидит фурия, Виктория.

— Помнишь все те разговоры о поддержке другого в трудные времена? — спрашивает она уверенным голосом.

Я приподнимаю бровь, в то время как она продолжает.

— Так вот это мой черед поддерживать тебя. Просто хочу сказать, приди уже, мать твою, в себя! У тебя небольшой срыв, Чейз. И единственный способ "поддержать тебя", который знаю, я называю жестокостью из милосердия. Выбрось из головы все мрачные мысли и сконцентрируйся на настоящем. Я помогу тебе покрасить эту чертову стену, потому что ты мне дорог, и, честно говоря, мне нравится, как ты смотришь на меня, когда я в твоей одежде. Вместе мы покрасим стену в цвет номер восемнадцать. Но, милый, — вздыхает она и тянется к моей руке, — на следующий день, когда ты проснешься? Стена снова будет не того цвета. Неважно, сколько раз ты перекрасишь ее, она никогда не сравнится с нашими воспоминаниями.

Я сглатываю и вожу пальцем по тыльной стороне ее ладони.

— Прости.

Тори качает головой.

— Не извиняйся. Ты ведь тоже пробирался через все эти чертовы эмоциональные проблемы, которые постоянно окружают меня. Мы разберемся с этим вместе. И ответ на твой предыдущий вопрос. Я поужинаю с тобой, твоими друзьями и семьей после выпускной церемонии. Ты мне очень важен, а расписание, работа, и тому подобное, всё это можно отодвинуть в сторону, если это сделает тебя счастливым. С тобой я счастлива, Чейз. После десяти лет страданий и душевной боли, я, наконец, начинаю чувствовать себя живой, и всё благодаря тебе. Настала моя очередь сделать тебя таким же счастливым. А теперь, взбодрись, выпей вина и поужинай со мной, а потом отвези меня к себе домой, чтобы мы могли всю ночь заниматься любовью. Вместе мы все преодолеем.

Я резко встаю и наклоняюсь через стол. Обхватив руками ее лицо, целую ее сладкие губы. Ее сила наполняет меня, и кровоточащая рана в сердце затягивается. Мысли о «что если» и неправильных оттенках краски, которые непрерывно крутятся у меня в голове, исчезают, вместо них я начинаю думать лишь о

Тори.

Когда я, наконец, отстраняюсь от нее и сажусь на место, ее распухшие от поцелуя губы растягиваются в гордой улыбке. Тори, которой она так старалась стать, одерживает верх, и она гордится тем, что хоть раз смогла мне помочь.

— Спасибо, красотка, — искренне благодарю ее. — Меня заводит, когда ты становишься безжалостной и жесткой.

Тори разражается смехом и качает головой.

— А вот и он, сексуальный доктор Монро, которого мы все знаем и любим.

Мое сердце сжимается от ее небрежного упоминания о любви. Я уже достаточно напугал ее за этот вечер. Поэтому прикусываю язык, чтобы не признаться Тори в своих искренних чувствах, которые могли бы заставить ее нырнуть с пирса и уплыть от меня и моего словесного поноса.

Официант приносит нам итальянское блаженство, которое веет ароматом чеснока и сыра. Вскоре мы теряемся в комфортной компании друг друга, смеясь и поддразнивая. И, конечно, ужиная.

— Думаю, раз уж я снова помогаю тебе с покраской, то должна получить завтра освобождение от встречи группы, — говорит Тори, ведя толстой кистью вдоль заклеенного скотчем края потолка.

Я усмехаюсь и бросаю на нее взгляд. Теперь, чувствуя себя комфортно в наших отношениях, Тори надела только мою футболку, без лифчика и штанов. Каждый раз, когда она тянется вверх, футболка задирается над ее маленькой милой попкой, открывая мне восхитительный вид на черные трусики, едва прикрывающие ее ягодицы. Она жутко отвлекает.

— Зря стараешься, Тори. Ты пойдешь на собрание группы. Нам обоим это нужно. И ты это знаешь.

Она дуется и слезает со стула, бросая кисть на малярный поддон.

— Ненавижу это. Лучше я проведу весь день с тобой. Ты — единственная терапия, которая мне нужна, — мурлычет Тори и обнимает меня.

Я вдыхаю ее сладкий аромат, который странным образом пробивается сквозь сильный запах краски.

— Ах ты, чертовка, — хватаю ее за задницу свободной рукой. — Твоя попытка меня отвлечь работает, но я не сдамся. Мы поедем. Кроме того, ребятам будет нас не хватать.

Тори вздыхает.

— Они будут скучать по тебе. Я там никому не нравлюсь. Я вела себя как дура, и теперь они все ненавидят меня.

Я смеюсь.

— Во-первых, никто никогда не сможет ненавидеть тебя. Ненавидеть ангелов — это грех.

Тори поднимает голову и принимает мой поцелуй.

— Во-вторых, единственный способ построить отношения с теми людьми, это открыться им. Они все в той же лодке, что и мы, переживают ужасную потерю своих любимых. Если дашь им шанс, они смогут помочь тебе излечить твое сердце своими собственными историями и опытом. И, Тори, ты тоже можешь им помочь. Как помогаешь мне.

Ее улыбка прекрасна, когда она обдумывает мои слова.

— Ладно, уговорил. Вы представили серьезную аргументацию, доктор Монро. Завтра я отправлюсь применять свои чары на этих людях.

Смеясь, я бросаю свою кисть на лоток на полу.

— Идем, Саманта, можешь попрактиковаться в своем колдовстве на мне в душе.

Она хихикает и вертит носом, подражая молодой девушке из старого телевизионного шоу.

Я шлепаю ее по милой попке, а затем перекидываю через плечо, зарычав от ее визга опустить ее на ноги.