Подари мне себя
Шрифт:
А тяжело на всякой работе. Поэтому бросать любимое дело я категорически не собираюсь. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда.
— Мам, ты же знаешь, как я люблю то, чем занимаюсь. Это моя жизнь.
— Соня, мы с папой всё прекрасно понимаем, но ты же молоденькая девочка, а уже работаешь как проклятая, днями и ночами.
— Мам! — сказала резко. Ругаться я не хочу, но этот разговор меня доконает. — Давай не будем об этом. Я не хочу с тобой ругаться.
— Хорошо, — мама согласилась, но в её голосе я услышала расстройство, и чувство вины в который раз
— Мам, прости, пожалуйста, — в голосе раскаяние и грусть.
Я не хочу ругаться с родителями, но из-за всей этой ситуации на работе — всё это давит на меня, выводит из равновесия, отчего я злюсь, нервничаю и сама не своя. Но мама тут ни при чём, и в чём-то, конечно, она права. Но сейчас для меня моя работа — это жизнь.
— Всё хорошо, доченька. Просто мы с папой волнуемся за тебя.
— Всё хорошо, мамуль. Ты не переживай.
Ещё какое-то время мы поговорили с родительницей, потом тепло попрощались, ну а я, переодевшись в удобную одежду, поплелась на кухню.
Аппетит пропал окончательно, хотелось только выпить кофе, от которого я уже начала чувствовать зависимость. Поэтому, заварив себе чашку ароматного напитка, я устроилась за столом, устремив взгляд на непогоду за окном — а метель снаружи разбушевалась не на шутку.
Вот и как идти по такой погоде, когда всё замело, и передвигаться тяжело и невыносимо? И такси не вызовешь, потому как либо цену заломят несусветную, либо добираться будем трое суток по такой-то погоде.
Но выбора у меня нет — приехать на работу нужно вовремя. Уверена, что Шестинский проконтролирует, во сколько я пришла — и пришла ли вообще. Хоть он и прекрасно знает, как я отношусь к своей работе. И именно этим и манипулирует.
Допив кофе и помыв кружку, направилась в свою комнату. Укутавшись в плед, легла на кровать, предварительно выключив звук мобильного, чтобы меня не беспокоили. Всё же нужно хорошо отдохнуть, чтобы на работе не совершить никакого косяка, от которого не только моя голова полетит, но и кому-то может стоить жизни. А я не могу позволить это допустить.
Поставила будильник, чтобы не проспать. Я закрыла глаза, зарывшись носом в плед, и моментально погрузилась в царство Морфея.
Глава 4
Соня
Смена была очень тяжёлой, выматывающей: много пациентов с лёгкими и средней тяжести увечьями.
Но ближе к обеду привезли мужчину в тяжёлом состоянии, которого сбила машина на большой скорости. Водитель скрылся с места происшествия, но у аварии были свидетели, они и спасли жизнь пострадавшего, хотя сам он был в ужасном состоянии.
Мужчину доставили с множеством переломов, трещин, ушибов и сотрясением мозга. По дороге в клинику ему укололи обезболивающее, но оно, к сожалению, не очень-то помогало ему — пострадавшему было больно. Он был в сознании и поскуливал, превозмогая боль, зажмуривая глаза.
Даже мне, повидавшей
И я, собрав все силы, которых у меня оставались лишь крохи, погрузилась в работу.
Операция была тяжёлой и сложной, она длилась не один час. Ноги гудели, желудок скрючивало, но я старалась отогнать все свои эмоции. Засунуть их куда подальше, глубоко в себя. Потому что в первую очередь главное — состояние пациента, его жизнь, которую мы должны, обязаны спасти во что бы то ни стало.
Да, мы не Боги, но наша задача, цель в жизни — спасти. Даже если шансы почти нулевые. Биться до последней секунды. Верить, что мы сможем сделать всё, чтобы спасти человеческую жизнь.
Я была сосредоточена и выполняла каждое поручение завотделением. Чётко. Быстро. Подавая нужные инструменты. Чтобы не потерять ни одной секунды времени. Потому что быстро ускользающее время может стать злейшим врагов в борьбе за жизнь.
Только когда услышали от завотделением, что всё получилось, и жизни пациента ничего не угрожает, я смогла выдохнуть.
Уже позже, выходя из операционной, я смогла полностью расслабиться. На часах было почти восемь часов. Моя смена закончилась. А через несколько часов Новый год. К слову, о празднике: я решила просто-напросто наконец-то выспаться. Потому как утром придётся вновь вставать рано — в девять утра начнётся новая смена, которая, думаю, будет совсем не легче, чем сегодняшняя.
Всё-таки первое января. Все празднуют, гуляют, а по такой погоде может всякое случиться. Да и не только. Лучше, конечно, если бы все люди сидели дома, и не было бы аварий на дорогах. Но этому никогда не бывать.
— Ярославская! — неожиданно окликнул меня голос, отчего я вздрогнула и напряглась.
Интересно, что нужно Шестинскому в этот раз? Операция прошла успешно, мужчину спасли, и никаких косяков не было. Или он оставит меня и на ночное дежурство? Но тогда это самый обыкновенный садизм, и я не уверена, что на этот раз я смогу остановиться, как это было вчера утром, и не высказать всё то, что я думаю о нём.
Потому что мне всё это осточертело. Я хочу нормальный график, как у всех в отделении. Но, видимо, мне придётся ещё долго терпеть всё это. Потому что увольняться отсюда я не собираюсь.
Повернулась к начальнику лицом. Посмотрела прямо в его глаза, давая понять, что я его совершенно не боюсь.
— Да, Герман Витальевич, я вас слушаю, — спокойно ответила, не выдавая своего раздражения.
— Ты сегодня хорошо поработала, Соня. Поэтому на сегодня можешь быть свободна. Тем более до окончания твоей смены осталось всего полчаса.
В изумлении подняла брови вверх. К чему такая любезность с его стороны?
— Спасибо, конечно, Герман Витальевич, но я доработаю свою смену. Тем более, как вы сказали — осталось всего полчаса. А теперь извините, но мне нужно сходить в душ.