Подари мне семью
Шрифт:
А потом заговаривала мне зубы, нагружала несложными домашними делами и вместе со мной отправлялась на узи. Следила за крошечным комочком, шевелящимся на экране, выслушивала советы ведущего меня врача и придумывала имена будущему внуку.
А после папа встречал нас во дворике самой обычной государственной больницы, и робко улыбался, как будто проживал вторую молодость. Запихивал мне в руки лоточек свежей пахучей клубники, которую я уничтожала в считанные минуты, и тоже крепко меня обнимал.
У меня
– С вас четыре тысячи восемьсот семьдесят пять рублей. Картой или наличными?
– Картой.
Грудной низкий голос Лебедева в очередной раз вторгается в мое сознание и застает врасплох. Обездвиживает на пару секунд, но именно их хватает Никите, чтобы расплатиться и вогнать меня в краску.
Мне снова неловко. Я чувствую себя обязанной. И глупой. Потому что принимаю то, что не принадлежит мне по праву.
– Я верну тебе деньги.
Заявляю твердо, усаживаясь на пассажирское сиденье, и теряюсь, когда Никита спрашивает невпопад.
– Кир, а сколько Мите лет?
Пущенная с близкого расстояния разрывная пуля раскурочивает грудную клетку и попадает прямиком в сердце. Ничем иным я не могу объяснить аномальный кровоток и бешеную пульсацию.
Жадно таскаю кислород. Считаю до десяти. Прикидываю, как выйти из патовой ситуации с минимальными потерями. Только вот медвежонок путает все карты, не позволяя достать из рукава «каре».
– Мне семь.
Откликается звонко Митя и расплывается в широкой улыбке, поймав одобрительный взгляд Никиты в зеркале заднего вида. Я же по самые уши увязаю в зыбкой трясине, захлебываюсь фантомной жижей и уже не надеюсь выплыть.
Молюсь об одном. Лишь бы Лебедев не начал выяснять отношения прямо сейчас и не обрушил на голову сына подобную бомбе информацию. Со всем остальным я справлюсь.
– Митя учится в первом классе.
Выдержав небольшую паузу, зачем-то уточняю я и отползаю на самый край кресла. Приклеиваюсь к окну и притворяюсь, что с неподдельным интересом изучаю проносящиеся мимо новостройки.
В салоне становится тесно, как будто расстояние между нами с Никитой сократилось до жалких не сантиметров – миллиметров. Воздух раскаляется, как в самой жаркой точке Эфиопии. Шокированный, организм сигнализирует: «Перегрузка».
– Мить, а ты видел, какой камбэк вчера сотворили капиталисты? – вопреки моим самым пессимистичным прогнозам, Лебедев непринужденно меняет тему и седлает любимого конька.
Медвежонок тут же включается.
– Видел, бомба! Кузнецов такую шайбу положил – закачаешься!
Восклицает восторженно и начинает сыпать спортивными терминами. Я, свою очередь, с облегчением выдыхаю и обмякаю. Ощущаю, как кто-то невидимый вытаскивает из меня стержень и
Остаток пути проходит без лишних эмоциональных всплесков и неожиданностей. Никита плавно въезжает на территорию нашего бюджетного жилого комплекса, паркуется у клумбы с распустившимися тюльпанами и глушит двигатель.
– Помогу отнести пакеты.
– Спасибо.
В спор не вступаю. Киваю мягко и выхожу наружу. Пакеты, действительно, тяжелые, и я не нахожу ни одной причины, чтобы отказать Лебедеву. Проскальзываю за ним в лифт, прижимаю к себе сына и прикрываю веки – лишь бы не искать ответы на роящиеся в голове вопросы в Никитиных серо-стальных омутах.
Ключ выуживаю из сумки далеко не с первого раза. Не сразу попадаю в замочную скважину. Спотыкаюсь. Превышаю лимит собственной неуклюжести. Готовлюсь распрощаться с не в меру галантным Лебедевым.
– Спасибо тебе большое за все. До завтра.
– Мам, ты же говорила, что гостя обязательно накормить. Ты же не отпустишь дядю Никиту голодным?
Вздрагиваю. Мои планы снова рассыпаются, как карточный домик. Митя трогает меня за манжету блузки здоровой рукой и поворачивается к Лебедеву, приближая мою капитуляцию.
– Дядь Никит, вы же хотите есть?
– Очень хочу, Мить. С утра во рту ничего, кроме маковой росинки не держал.
– Вот видишь, мам.
Победоносно улыбается медвежонок. Краешком губ ухмыляется Никита и осторожно ставит на пол пакеты, чтобы расшнуровать классические ботинки насыщенного коричневого цвета. Я же принимаю неизбежное поражение и опускаюсь на корточки перед сыном, чтобы в десятый раз за короткий час поинтересоваться.
– Как ты себя чувствуешь, родной? Голова не кружится? Не тошнит?
– Все в порядке, ма. Правда.
– Отлично. Но ты полежи у себя в спальне, пока я буду готовить ужин, хорошо? И никакого телефона, пожалуйста.
– Я прослежу. Не волнуйся.
Вмешиваясь в наш диалог, Никита оглушает меня железобетонным обещанием и выдергивает из пальцев воображаемые поводья контроля. Относит продукты на кухню и решительно направляется в Митину комнату – как будто он полноправный хозяин в этой квартире. А я так, забредший на огонек визитер.
Глава 14
Никита
– Ну, что, герой. Сильно болит?
Перемещаю стул и сажусь рядом с Митиной кроватью. Внимательно изучаю черты его лица, разрез глаз, скулы. Смутные догадки ворочаются где-то на дне подсознания и никак не хотят формироваться в стройную мысль.
– Совсем не болит.
Хорохорится парнишка и осторожно поправляет повязку на плече.
Общительный. Открытый. С каждой минутой он нравится мне все больше и больше.