Подари нам маму, Санта!
Шрифт:
– Как ты вообще додумался до этого?! Ладно, если бы ты просто фотографировал девочек, но ты же целый журнал создал! Да еще и электронный журнал к тому же, Курт! Нельзя без разрешения использовать чужие фото, особенно в коммерческой деятельности. А ты продавал журнал и подписку всей школе! Боже, не дай мне сойти с ума! – я уже полчаса отчитывал сына, пока мы ехали на горнолыжный курорт на моем внедорожнике. Лиз сидела впереди, обиженно надув губы и воткнув в уши наушники, что я понимал как «не смей со мной разговаривать, плохой отец, лишивший меня возможности проводить время
На заднем сиденье спала Билли в обнимку со своим зайцем. Курт сидел рядом, уставившись в окно. Дети довольно легко согласились на зимние каникулы с Хлоей и Майклом, за исключением Лиззи, которая, благо, не повыдергивала мне волосы.
Утро перед поездкой испортил звонок мистера Луиса, учителя Курта, который поведал мне интересную весть о том, что мой сын занимается распространением журнала с фотографиями различных девочек из школы.
– Я ничего плохого не делал, - пробухтел он. – Подумаешь, фотки! Что в них особенного! Просто девчонки на уроках, девчонки на физкультуре, девчонки в кафетерии. Мальчишкам они нравятся, а сказать в глаза они об этом стесняются! Вдруг отошьют! Вот и залипают на фотки! Это что, незаконно?
– Залипать, может, и нет, но ты не имеешь права использовать данный материал с целью заработать денег! Я, конечно, горжусь твоей находчивостью, но представь, что было бы, если бы об этих журналах узнал не твой добрый учитель, который сразу сообщил о происходящем мне, а, скажем, родители одной из девочек?!
– Я мог бы им платить…
– Кому?!
– Ну, девочкам. За фото. Проценты от продаж…
Я бросил на него ошарашенный взгляд через зеркало заднего вида. Сказать, что я охренел, ничего не сказать!
– И сколько ты с этого заработал?
Сын сначала замялся, но потом все же решил сказать.
– Тысячу баксов за два месяца продаж. Это и с электронного журнала и с печатного варианта. Конечно, минус затраты всякие, на печать фотографий, бумагу, рекламу в сети, но в итоге на руках у меня почти девятьсот баксов чистыми. Мне бы не жалко было поделиться с девочками.
Курт говорил так серьезно, что будь у меня чуть меньше выдержки, я выжал бы педаль тормоза в пол и ударился головой об руль. Моему сыну нет десяти лет, а он уже тысячу баксов смог заработать?! Это ж охренеть какая большая сумма! Стараясь особо не наезжать на парня, который был уже и так крайне расстроен, я лишь заметил:
– Хороший заработок. И идея хорошая. Но все же так нельзя. Попробуй применить идею иначе. Во всяком случае, пока. Создай школьную газету или школьный сайт. Займись этим, а о продажах мы поговорим с тобой чуть позже, ладно, приятель?
Курт скривил губы, но все же утвердительно кивнул.
– Ты не думай, пап, я эти деньги не потратил. Я их коплю на хорошую фотокамеру.
– Почему ты просто не попросил меня купить ее тебе? – я откровенно удивился.
– Потому что не хотел просить. Я хотел сам заработать, чтобы ты гордился мной. И мама чтоб гордилась… - произнес он с придыханием, и слегка вздернув подбородок. Такой маленький и уже такой гордый!
Я вздохнул, выезжая на широкое шоссе, припорошенное белым снегом. Мы уже были загородом, поэтому со всех сторон над нами нависали гигантские деревья, склонившие свои ветки под тяжестью снежного покрова. Сегодня вечером обещали снег. В принципе, ехать не так долго, поэтому мы должны были успеть до снегопада. Эмма любила зиму и Рождество. Именно в зимние вечера мне сильнее всего ее не хватало, и детям тоже.
– Я горжусь тобой, сын, и всегда буду гордиться. А мама тем более…
Курт только пытался казаться сильным и безразличным. На самом же деле, он был всего лишь ребенком, нуждавшимся в поддержке. Правда, как оказалось, ребенком он был крайне сообразительным… Даже слишком!
– Пап?
– Что, сын?
– Спасибо… - промолвил он еле слышно.
– За что?
– За то, что не ругал сильно. И за то, что не смеешься и не злишься, когда я говорю о маме, о том, что хотел бы, чтобы она была рядом. Я ведь мужчина. Я не должен плакать и показывать свою слабость! – он покосился сначала на Билли, и, убедившись, что та спит, перевел взгляд на Лиззи, которая по-прежнему с недовольным видом слушала музыку. – Вот девчонки плачут, а если и мы будем плакать, то кто станет их успокаивать?
Слова Курта меня поразили. Когда мой парень успел стать таким взрослым? С виду обычный ребенок, вечно спорящий и дерущийся с сестрами. Но разве дети так размышляют?
– Запомни, приятель, на слабость все имеют право. Это, знаешь ли, делает нас людьми. А иначе мы были бы похожи на бездушных роботов. Обещаешь, что никогда не станешь стыдиться своих чувств?
– Обещаю, пап!
– И что не будешь развивать никакие бизнес-идеи, не посоветовавшись со мной, пока не станешь достаточно взрослым. Хотя я бы и тогда не отказался от твоего доверия, - подмигнул Курту в зеркале.
– Не буду, пап! – губы сына расплылись в улыбке.
– Вот и отлично! – я перекинул одну руку через сиденье, подавая Курту для рукопожатия. – Мужик?
– Мужик! – треснул он мне по ладони и крепко сжал ее.
**************
Несмотря на мои прогнозы, доехать до отельного комплекса до начала снегопада мы не успели. Снег посыпал крупными хлопьями, когда мы подъезжали к серпантинной дороге, ведущей к отелю. Кроме нас машин на ней оказалось довольно много, что неудивительно ведь этот горнолыжный курорт пользовался огромным спросом среди жителей Нью-Йорка и близлежащих городов.
Билли уже успела проснуться и без умолку тараторила, рассматривая пейзаж за окном, а между делом донимала Курта. Лиззи по-прежнему особо не желала со мной разговаривать, лишь пару раз бросила на меня взгляд и даже разок спросила:
– Есть хочешь? Я сделала всем сэндвичи в дорогу. Тебе с ветчиной, как ты любишь.
Я, разумеется, согласился, не потому, что действительно был голодным, просто хотел сделать дочке приятное и показать, как ценю ее старания. Но она быстренько пресекала мои мысли о положительной динамике в наших отношениях очередным гарканьем.