Подари себе рай (Действо 2)
Шрифт:
– Ну, герой, чем отца обрадовать?
– То, что я папе обещал, я выполнил, - Алеша говорил это серьезно, с чувством исполненного или исполняемого долга. Он вынул из-под стола дневник, который предусмотрительно уже держал на коленях. Сергей взял дневник, стал медленно его листать.
– Четверка по алгебре, - бесстрастно отметил он.
– Единственная за всю четверть, - в тон ему парировал Алеша.
– Тетечка Мриия!
– раздался из кухни истошный вопль Сони.
– Шо з ими тепер робыти? Вони, чертяки, кусаються!
– Ты бы в их положении тоже кусалась! Это я тебя, Сережа, перед дорожкой решила угостить твоим любимым моллюском.
– Раки?!
– вожделенно произнес Сергей, зажмурив глаза. Тут же удивленно-заинтересованно: - Где брала?
– На рынке, вестимо. Пустила их поплавать в ванную.
– И, уже направляясь в кухню, громко поучала Соню: - Теперь, голубушка, берешь их пальчиками за панцирь - и в подсоленный кипяток. Ты лаврового листа не забыла бросить?
Алеша дождался, когда мать приступит, как она объявила, "к транспортировке раков из резервуара с водой живой в резервуар с водой гибельной", Алеша тихо, умоляюще проговорил:
– Дядя Сереженька, миленький, возьми меня с собой к папе.
– Алеша, ты уже почти взрослый мужчина, - так же тихо ответил Сергей, обескураженный неожиданностью просьбы и серьезностью тона, которым она была высказана.
– Это же не к бабе Уле и деду Никифору скатать в деревню под Клином. Полмира надо отмахать!
– Знаю!
– с надрывом возразил мальчик.
– Загранпаспорт, визы, прививки...
– Все знаю!
– уже надломленным шепотом произнес Алеша и слезы брызнули из его глаз.
– К папе хочууу...
Когда раскрасневшаяся Маша с дымившейся горкой оранжево-красных красавцев на овальном фарфоровом блюде со словами: "Соня, полдюжины пива для гостя на стол!" вошла в комнату, она увидела, что Алеша сидит на коленях у Сергея, уткнувшись ему лицом в грудь и тот гладит его стриженый затылок. Маша все поняла, но Сергей, упреждая ее очевидную саркастическую тираду - он слишком хорошо знал характер жены друга, упреждающе поднял вверх раскрытую ладонь.
– Пока ты готовила с Соней это княжеское блюдо, мы с Алексеем порешили, - он подмигнул поднявшему голову мальчику, - что завтра в Наркоминделе - мне с утра надо будет туда заскочить по одному срочному дельцу - я постараюсь договориться о том, чтобы его оформили для поездки к отцу на второе полугодие. Школа там действует, поедет он в начале зимних каникул, так что занятия не пропустит. Поедет с кем-нибудь из новых сотрудников. Дело за твоим согласием, Машенька.
И они оба прицелились в нее выжидательными взглядами. "Стервец! восхитилась она внутренне.
– Отчаянно-великолепный стервец! За Ивана готов и в огонь, и в воду. Была бы у меня хоть одна такая подруга. Хоть одна..."
– Утро вечера мудренее, - с небрежной веселостью произнесла она, ставя блюдо на стол и помогая Соне расставить посуду, приборы и стаканы.
– Мам!
– удрученно прошептал Алеша, и Маша поняла, что сын через секунду-другую разрыдается.
– Делайте, что хотите!
– наконец, сдалась она.
– А я хочу раков и пива.
– Урра!
– закричал Алеша и бросился целовать мать.
– Ладно, ладно, подлиза!
– смеясь, притворно увертывалась она.
– Еще получи мне хоть одну четверочку - и плакала твоя Америка.
– Только пятерки, одни пятерки, мамочка!
– Ой, не храбрись, идучи на рать! А теперь так - два рака, стакан ситро - и шагом марш баиньки.
Алеша согласно кивал головой. Он был согласен на все.
– Соня, а почему только три прибора?
– Маша раздраженно смотрела на девушку.
– Тетечка Мария, - испуганно-извиняющимся голосом тянула та, - у вас же гость...
– Ты член семьи, - назидательно произнесла Маша и сама поставила на стол еще один прибор, тарелку, фужер.
– В случае, когда по каким-то соображениями это будет нужно, я сама тебе скажу. Хотя я с трудом могу себе представить, когда ты можешь оказаться в нашей семье лишней за столом. Посмотрела долгим взглядом на Сергея, заметила: - Пивом вроде бы не чокаются, а мы чокнемся. За тебя, Сереженька, за твою планиду! Будь счастлив!
Она как-то очень быстро выпила свой фужер. Зажмурилась. И вдруг тихо произнесла:
– Господи, как я люблю своего Ивана.
И, отвернувшись и прикрыв лицо тыльной стороной ладони, выбежала из комнаты...
На Нью-Йоркском пирсе, где ошвартовался "Бремен", Сергея встречали Иван и основатель бюро "Известий" в Новом Вавилоне Нодар. Высокий, загорелый, с нервными узкими губами, орлиным носом и карими навыкате глазами, он то и дело перекидывал золотой брелок в форме человеческого черепа с ключами на длинной цепочке из руки в руку, слегка покашливая, сумрачно поторапливал сменщика: - Вы еще успеете наговориться с Иваном. Пароход опоздал на три часа. Теперь четыре с четвертью. Можем, если не будем шевелиться, попасть в самый трафик.
– Ну и что же?
– улыбнулся Сергей.
– Часом раньше, часом позже. У нас вроде не горит.
– В том то и дело, что горит. Сегодня в семь отвальная. Приглашено пятьдесят человек, народ все известный.
– Сегодня?!
– "Бремен" завтра отправляется в обратный рейс и по распоряжению главного я на нем возвращаюсь.
– Вот это да!
– Сергей с недоумением посмотрел на Нодара, перевел взгляд на Ивана.
– Я думал, мы хоть пару недель вместе поработаем, для меня это было бы очень и очень полезно.
– Я тоже так думал, - жестко произнес Нодар.
– Но наше начальство посчитало, что не все то финансово целесообразно, что совершенно очевидно и рационально.
Э, где наша не пропадала!
– Сергей подхватил чемодан и все трое заспешили вниз по трапу. Пока ехали по городу, Нодар расспрашивал о редакционных делах, знакомых. Иван молчал, уткнувшись в письма. На одном из перекрестков Нодар ловко увернулся от внезапно выскочившего из-за поворота на красный свет тяжелого фургона.
– Трудно здесь водить машину?
– спросил Сергей.