Подарок богов
Шрифт:
Глава 3
Должно быть, Рафик пошутил!
— Прошу вас, нет! — взмолилась Сера, обращаясь к Ришане.
Ришана сжала руку Серы и повернулась к сыну. Она взглянула на него так, словно объявляла войну.
— Ты мой сын, — произнесла она, — и принц Кьюзи. Ты знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать. Но ты уверен в своей просьбе?
— Никогда еще я не был так уверен.
— Но, Ришана, прошу вас...
— Сера, — сказала та со вздохом, поглаживая руки молодой женщины, — все будет хорошо. Мой сын настоящий джентльмен. Тебе
И сквозь завесу ресниц Сера увидела, как Рафик растянул губы в неторопливой, ленивой улыбке, будто камышовый кот, оценивающий свою добычу.
«Чудо, что он не облизывается», — подумала Сера и вздрогнула, когда по спине побежал холодок.
— Конечно, не о чем. Беспокоиться вообще не о чем, — произнес он спокойным, размеренным тоном, напугавшим Серу еще больше.
Если ей не о чем беспокоиться, тогда почему ей страшно так, как никогда прежде?
Два внедорожника забили провизией на случай непредвиденной ситуации в песках пустыни. Вперед был послан грузовик, чтобы к приезду принца был разбит лагерь на границе пустыни и моря.
Рафик лишь качал головой. Нечто невероятное — брать в двухдневную поездку такое количество вещей! Однако он знал по опыту, что пустыня — непредсказуемая владычица, непостоянная и капризная, и настолько же смертельно опасная, насколько красивая. И все же он не хотел задерживаться в пустыне. Если повезет, то лагерь не понадобится. Рафик хотел вернуться в Шафар как можно скорее.
Сера держалась позади Рафика, рядом с его матерью, в тени крытого крыльца. Когда ему наконец удалось посмотреть в ее глаза, он заметил в них беспокойство и страдание.
Когда все было готово к поездке, Акмаль наклонил голову в сторону Рафика:
— Ваше высочество, можете ехать, когда пожелаете.
— Благодарю, Акмаль.
— Счастливого пути, сын мой, — сказала Ришана, когда он наклонился, чтобы поцеловать мать. — Позаботься о Сере.
— Конечно, — пообещал он. — Именно этим я и намерен заняться.
Улыбнувшись, он принял ее благословения, затем направился к первому автомобилю, чтобы переговорить с водителем.
Открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья, он увидел в зеркале заднего вида, как его мать держит Серу за руки. Они склонили друг к другу головы, и Ришана что-то говорит ей на прощание. Неужели она снова уверяет Серу в том, что ее сын будет вести себя пристойно и не покусится на ее честь? Впрочем, обеим не о чем беспокоиться. Прикасаться к Сере? Нет, Рафик вовсе не жаждет этого.
Он увидел, как Сера поспешила во второй автомобиль, вероятно считая, что там ей будет относительно спокойно. Рафик позволил себе улыбнуться, сказал водителю все, что намеревался, закрыл дверцу и на прощание махнул матери рукой.
Ошеломление отразилось в черных как ночь глазах Серы, когда Рафик уселся на сиденье рядом с ней. Мгновение спустя она отвернулась от него, отодвинулась, прижалась к дверце, будто желая проникнуть сквозь нее наружу. Рафик почувствовал еще большее удовлетворение.
Он наводил на нее ужас.
Странно, но это чувство изменило его клятву, данную давным-давно. Десять лет назад Рафик решил никогда вновь не встречаться с Серой. И с тех пор верил, что убитое ею в тот день чувство лучше забыть, заодно похоронив воспоминания о ней самой.
Рафик воспользовался образовавшимся между ними пространством в собственных интересах, вытянув ноги. Но даже после этого Сера не повернулась и не посмотрела на него. Тем не менее он видел, что Сера чувствует каждое его движение, так как она съеживалась все больше.
Зачем Рафик сел в этот автомобиль, если ему нужно много места, чтобы вытянуть ноги? Сидя на краешке широкого сиденья и плотно прижавшись к дверце, Сера старалась выровнять дыхание и сдержать слезы, которые жгли ей глаза. Она была слишком озабочена размышлениями о человеке, который, казалось, владел всем миром, не говоря уже об автомобиле. Теперь он представитель королевской семьи Кьюзи. И он постарался заставить ее почувствовать неудобство.
Но зачем?
Он ненавидел ее, о чем уже сообщил своей матери, практически прокричав об этом. И Рафик знал, что Сера слышала его.
Разве ему недостаточно того, что она подслушала его заявление? Неужели нужно было настоять на том, чтобы она сопровождала его, а он имел возможность продемонстрировать, что относится к ней как к ничтожеству? Разве обязательно заставлять ее страдать сильнее, чем она уже страдает?
Неужели он настолько сильно ее ненавидит?
Мучительная боль возникла в ее душе, знакомое страдание, разрывающее ее сердце и почти лишающее рассудка. Однако с чего бы ему ее не ненавидеть?
Сколько раз ей говорили, что она сама во всем виновата! Сколько раз ей твердили, что она ничтожество и не заслуживает ничего!
Но теперь Хусейн мертв, а ее по-прежнему ненавидят. Разве может она ожидать чего-то иного?
«Может быть, это шанс забыть о прошлом, — сказала его мать, когда Сера в последний раз умоляла ее позволить ей остаться во дворце. — Шанс излечиться».
Сера любила Ришану, которая приняла ее, когда ей некуда было идти. Она любила ее за доброту и мудрость и истории, которые та рассказывала о своем неудачном браке. Сера ей доверяла. Но зачем ворошить прошлые воспоминания? Рафик ее ненавидит и будет ненавидеть всегда. И его за это никто не осудит.
Сера глотнула воздуха, сожалея о том, что не в состоянии сосредоточиться на пейзаже. Отражение в окне захватило все ее внимание: длинные ноги в дорогих брюках; видимый из-под распахнутого пиджака торс в белоснежной футболке, которая плотно облегала его...
Смотря на отражение Рафика в оконном стекле, Сера задавалась вопросом: какого черта этот человек не состарился и не растолстел за эти годы?
Прислонившись головой к окну, она зажмурилась, стараясь думать о теплом оконном стекле у щеки и не вспоминать образ длинноногого, поджарого мужчины рядом. Но его образ отчетливо врезался в ее память.