Подарок для Темного
Шрифт:
Девица со сломанным носом всхлипывала и выла. Я прислушивалась к их голосам и понимала, что среди них нет участниц отбора. Тем не нужны лишние подозрения. Они продолжали мелькать среди гостей на балу, пока их ковены расправлялись со мной.
КПП на выезде из Ликроуна мы прошли без задержек. Ведьмы пофлиртовали со стражниками, и те даже носа в карету не сунули. А мой стук каблуками по полу не был слышен из-за грохочущих в небе салютов. Пока за моей спиной гремел праздник, меня везли на казнь.
— Ты уверена, что ее тело прибьет к городскому пляжу? — как нечто само собой разумеющееся
— Я изучила направление и скорость течения. Ее дотащит до Ликроуна к рассвету. Может даже, сама леди Кассерген обнаружит труп, распахнув шторы на окне своей опочивальни. Отправят тело бедняжки родителям, приспустят флаги на пару дней и продолжат отбор. Уж слишком много средств было на него потрачено.
Меня лихорадило от той обыденности, с какой они говорили о моей смерти. Я всю дорогу не оставляла попыток освободиться, а они не прекращали фантазировать, как заживут, когда Йеления выйдет замуж за Айвора Агосто. Сами о том не догадываясь, проболтались, от имени какой участницы пошли на такую гнусность.
— Все равно не понимаю, почему ее нельзя убить в Ликроуне и уже мертвой подбросить на пляж.
— Наверное, мы погорячились, приняв тебя в свой ковен. Они пустят по ее следу некрокоронера. Тот обнаружит, где именно оборвалась ее жизнь… Ковер не забыли? Кассергены должны поверить, что до утеса она добралась на летающем ковре.
— Будет странно, что никто из стражников не заметил его в небе.
— Нет, если как раз в это время в небе взрывались фейерверки.
— А мы? — запаниковала плакса. — Кассергены узнают, что мы покидали Ликроун.
— Разумеется! Ты упала, поскользнувшись на газоне в их саду, сломала нос, и мы повезли тебя за пределы города, чтобы колдовством срастить хрящи. Мы порядочный ковен, который с уважением относится к правилам отбора и рискует здоровьем своих сестер ради соблюдения равных условий для всех. Кассергены еще будут извиняться за свой скользкий газон.
Та снова хлюпнула носом.
— А если бы я ничего не сломала?
— Ну сломала же.
До меня стало доходить, что не я виновница ее увечья. Кто-то из ведьм ловко шибанул ее по носу, а та, в темноте не разглядев подвоха, решила, что это я. Вот же ж хитрожопые змеюки!
Карета остановилась на каком-то склоне, и меня вытащили на улицу.
— Не стоило тебе принимать «Дикий Аконит» в ряды участниц! — С моей головы наконец сорвали наволочку, развязали платок и развернули меня к краю скалистого утеса, под которым простиралась серебрящаяся в свете луны река. — Нам и так пришлось сильно попотеть, тормозя их на пути в Ликроун. Других соперниц у нас попросту нет. Ни Юльдра, ни Агнесса не обладают такой силой, как Йеления. Победа была за нами. Но ты все испортила!
Получалось, что Черная королева ошиблась. Дэлл Агосто не был причастен к их опозданию. Западню устроили конкурентки.
Мои ноги задрожали. Пальцы похолодели. Сдув упавшие на лицо волосы, я застучала зубами.
Меня довели до самого края, где ножом перерезали веревку и прошипели на ухо:
— Есть ли у тебя последнее слово, глупенькая?
Я посмотрела вниз — туда, где бьющимися о скалы пенными волнами бушевала пропасть. В памяти всплыл момент моего прыжка с крыши тридцатиэтажного дома. Вспомнила улыбку Макса, его голос, азартное потирание ладоней. Видимо, Эгорт оказался прав. Алкария допустила ошибку в обряде. Она погибла в моем теле. Настал мой черед погибнуть в ее.
— За меня вас в порошок сотрут, — заявила я как можно тверже, и меня толкнули в спину.
Вся короткая новая жизнь пронеслась перед глазами, когда я оказалась в свободном полете. В прошлый раз была надежда на страховочные тросы, а в этот — никакой.
Мне конец. Я покойница. И никто не узнает, кто и как меня убил.
Я прощалась с жизнью, жалея только об одном: Эгорт так и не узнает, что Черная королева — его мать.
Острые скалы, напоминающие раскрытую пасть дракона, грозили проглотить меня и уволочь в бездну. Шансов на выживание, упав на них с такой высоты, не было. Успокаивало лишь то, что вода смоет с меня кровь, пока донесет до Ликроуна. И что Черная королева не поведется на сказку этой своры. Она докопается до истины, и «Черное Перо» свое получат.
За секунду до столкновения я зажмурилась и сжалась всем телом, а потом меня что-то затормозило. Обхватив крепкими руками за грудь и живот, удержало в сантиметре от острой вершины скального выступа, которая расколола бы мою голову пополам.
Я спиной ощутила жар мужского тела. Услышала частое биение его сердца. Затрепетала от горячего дыхания, обжигающего мою шею.
Хлопанье огромнейших мощных крыльев разрезало воздух, медленно поднимая нас в небо.
Он аккуратно развернул меня к себе и прижал к груди. С волнением и любовью. Завис над утесом, на котором подлые ведьмочки собрались в кучку, гневно скрипнул зубами и, материализовав на ладони искрящийся пульсар, запустил его в эту шайку, раскидав их в разные стороны. Запищавшие ведьмы бросились врассыпную. С ним им не тягаться. А я просто отключилась, лишившись последних сил.
Глава 9. Тайны Эгорта
Я просыпалась тяжело. Дрожала не то от холода, не то от страха. Кое-как разлепив глаза, увидела прыгающие по серым стенам тени. Откуда-то со стороны ко мне тянул свои согревающие объятия трещащий костер. С улицы доносилось журчание реки. И луна светила своим бледным бликом в открытый проем.
Приподнявшись на локте, я разглядела небольшую пещеру, в которой находилась не одна. У костра сидел мой спаситель. Крыльев у него больше не было, а рубашка на спине пришла в негодность. Он ее залатал, как мог, и занимался кипячением воды в котелке. Растер ладонями какие-то ароматные травы и, сыпнув в кипяток, помешал.
— Я начинаю жалеть, Рия, что пошел с тобой на сделку, — произнес он, догадавшись, что я уже не сплю, хотя даже не взглянул в мою сторону. — Ты неуправляемая.
— А ты обманщик, — фыркнула я, усаживаясь. — Мужчины у нас только носители дара. Управлять им они не могут…
Эгорт наконец соизволил наградить меня своим бесценным взглядом. Поправила подол платья, прикрывая им ноги до самых лодыжек, и обняла плечи руками. Я сидела на кучке веток с густой листвой — сооруженной Эгортом постелью, от которой пропахла древесной смолой.