Подарок из Египта
Шрифт:
— Можно подумать, что у тебя загорится, — произнесла она сквозь зубы.
— Еще как загорится, — ответил Марк. — Давай сюда спички. Вот смотри, духи меня любят, не то что некоторых.
Марк зажег спичку и поднес ее к ладану. Однако ладан, видно, был сырой и не хотел загораться. Марк осторожно подул в курильницу, чтобы раздуть искры, но из этого у него ничего не вышло, ладан по-прежнему не занимался. Таида злорадно заулыбалась.
— Надо же, — усмехнулась она, — в этом доме одни нечестивцы собрались. Даже плюнуть некуда.
— Ты лучше
Нетерпеливый Марк еще раз дунул в курильницу, но не подрассчитал свой могу-чий выдох и выдул из курильницы весь ладан.
— Что ты сделал! — воскликнула Таида, всплеснув руками.
— Паршивый был у тебя ладан, — сказал Марк Таиде без сожаления. — Духи его не приняли.
— И что мне теперь делать? — горестно вопрошала Таида.
— Ничего, — ответил Марк, — пошли ко мне, я дам тебе другой.
Она пристально посмотрела на Марка, стараясь понять, шутит он или нет.
— Пойдем, чего стоишь? — кивнул ей Марк по-приятельски и направился к выходу. — А то духи на нас осерчают, если мы их дымком не почтим. Мой ладан не то, что твой, сразу загорится. Ты свой, наверное, потными руками перетирала, вот он и отсырел.
Таида ответила, что у Марка руки не лучше.
— Зато у меня ладан лучше, — сказал Марк. — Все духи сюда сбегутся, лишь только его учуют. Даже от соседей притащатся. Вот увидишь.
— А из преисподней придут? — умничала Таида, следуя за Марком.
— Обязательно, — подхватил ее идею Марк. — И в первую очередь эти придут, как их… Ну, наши артисты, которых львы растерзали.
— Кастрик и Телесфор, — подсказала ему Таида.
— Да, они. Этим бедолагам наверняка никакая сволочь жертвы не приносит. А они были славными парнями.
Марк рассказал Таиде, как Телесфор и Кастрик перед смертью поделили между собой серебряную монету, чтобы беспрепятственно попасть в загробный мир.
— Они и мне предлагали откусить кусочек, — рассказывал Марк, — но я не захотел.
— Почему? — спросила Таида, внимательно выслушав Марка.
— А зачем? — отозвался он. — Я и так знал, что жив останусь. Мой Гений меня в беде не бросит.
— Хороший у тебя Гений, — произнесла она.
— Если ты будешь со мной дружить, — сказал он, — мой Гений и тебя возьмет под свое покровительство.
Марк посмотрел на Таиду лукавым взглядом.
— А мы с тобой и не ссорились, — ответила она.
— Тем лучше, — обрадовался Марк. — А то ты всегда смотришь на меня, как на врага, словно ножом пырнуть хочешь.
— Это потому, что ты меня, Марк, постоянно задеваешь, — ответила ему Таида.
— Когда это я тебя задевал? — разыгрывал Марк удивление.
— Да всегда. Вон хотя бы сейчас у алтаря, забыл, как меня нечестивой обозвал?
— Так я же шутил, — весело отозвался он. — Ты что, шуток не понимаешь?
— А мне твои шуточки, Марк, уже в печенках сидят. Лучше бы ты молчал.
— А я не могу молчать. Из меня само прет. Я не только с тобой так шучу, но и с другими, и никто не обижается.
—
— Ладно, не буду, — пообещал Марк. — Ты только на меня так грозно не смотри, хорошо?
Таида пообещала смотреть на Марка ласково. И в подтверждение сказанного одарила его нежным взором.
— Ну вот, — довольно произнес он, — это совсем другое дело. А то смотрела на меня, как Горгона Медуза.
— Ты опять! — воскликнула она. — Мы же договорились.
— Само вырвалось, — оправдывался Марк, улыбаясь.
— Я тебе, Марк, рот зашью, чтобы у тебя ничего не вырывалось, — пригрозила ему Таида.
Марк сказал, что этого делать не надо, а то он с зашитым ртом целоваться не сможет.
— Ничего, потерпишь, — сказала она ему. — В тюрьме же ты терпел, и ничего, жив-здоров.
Да, в тюрьме он терпел. С кем, с кем, а с женщинами там было туго. Зато Таиде в тюрьме скучать не приходилось. Марка так и подмывало напомнить ей о тюремщиках, но он пересилил себя и не стал портить непринужденный разговор.
Он весело болтал с Таидой, как будто прежде между ними и не было никакой вражды. Старая неприязнь исчезла, и у Марка даже промелькнула мысль, а не попробовать ли ему затащить Таиду в постель, когда они окажутся в его комнате. Но Марк отогнал от себя эту скабрезную мыслишку, хорошо понимая, что для ее осуществления пока еще не настал подходящий момент. Может быть, потом, когда-нибудь, ему это и удастся, но только не сейчас. Улыбчивость Таиды и ее дружелюбный тон могли быть просто игрой. Он же не знал, что творилось в ее душе, но подозревал, что она еще хорошо помнит, как задыхалась под его пальцами. Марк чувствовал это по ее взгляду, который хоть и был ласковым, но в глубине своей таил настороженность.
Так оно и было. Таида не доверяла обходительности Марка и не теряла бдительности. Для нее он был пока еще врагом. И его примирительные слова не могли так просто подкупить ее. Она умело разыгрывала добродушие, пытаясь догадаться, что скрывается за этой попыткой Марка подружиться с ней, и нет ли здесь какой-нибудь западни.
Но Марк ничего плохого против нее в голове не держал. Он, действительно, шел на примирение, ведь Таида была, все-таки, привлекательной девушкой, и Марку было приятно даже просто с ней поболтать.
Придя к себе в комнату, Марк стал не спеша рыться в своих шкатулках, отыскивая ладан. Между делом Марк рассказал Таиде свой странный сон, приснившийся ему в тюрьме, в котором он представал в облике крокодила и где Таида ласкала его, не подозревая, с кем она на самом деле обнимается. Таида внимательно слу-шала Марка, соображая, куда он клонит.
— Ты этот сон только что придумал? — засомневалась Таида, когда Марк окончил рассказ.
— Ты мне не веришь? Да я клянусь своим Гением, я ни одного слова не выдумал. Я как сейчас помню на себе твои поцелуи. Ты меня целовала здесь, здесь и вот здесь. — Марк пальцем показал на своем теле, куда его во сне целовала Таида.