Подарок из Преисподней
Шрифт:
— Ну, так… — продолжая изучать деревянный пол, вздохнула я. — Жука майского. В пятом классе. Ушла гулять с девчонками, а он бедненький и помер, запертый в спичечном коробке.
— Раскаиваешься в содеянном? — Мне показалось или старик выдохнул с облегчением?
— Конечно. Жааалко его. Он ведь…
— Ладно, Катя, — мягко остановил мой словесный поток отец Мефодий. — А из более позднего периода жизни ты о чем-нибудь сожалеешь?
— Эм, — я задумалась. Про свою слабость к шоколаду ему сообщить, что ли? Грех вроде как, чревоугодие. — Сладкое люблю. В переборе. Вот.
— Бывает.
Гм…
— Еще… ну… молитвы редко возношу Всевышнему.
— Надо исправляться.
Я согласно покивала и неуверенно спросила:
— Неудачные романы без официального оформления отношений — большой грех?
— Очень.
— Вот… — покаянно произнесла я. — Грешна, батюшка, каюсь. Простите мое скверное поведение.
— Бог простит, — спокойно ответил священник и с нажимом на слове "последних", поинтересовался: — А как насчет последних дней, дитя?
Я растерянно похлопала глазами, прокручивая в голове свои недавние приключения. Стандартный набор грехов там цвел махровым цветом. Все за раз и не вспомнишь.
— Чертыхалась часто, — сказала я.
— Раскаиваешься?
— Наверное.
— Что?!
— Каюсь, батюшка, каюсь, — прижав к сердцу многострадальный горшок, скороговоркой выпалила я.
— Дальше?
— Друзей беспокоиться о себе заставила.
Угу. Это мягко сказано. Они там местную полицию на уши подняли и сами как ищейки по округе бегали. Почему Ленка родителей моих в известность не поставила, не представляю даже. Не успела, наверное. Зато как она орала в трубку… ууууу… я аж ухо ладонью прикрыла. Даже Райс, находившийся в комнате, наверняка, ее стенания слышал. Хорошо, что не понял. У него, в отличие от крылатых, способности понимать языки вроде как нет. Сначала подруга покрыла меня матами. Потом лексикон ее сменился на более приличный с уклоном в "как же я рада, что ты, зараза такая, все-таки нашлась". И только в самом конце бурной речи собеседницы прозвучал закономерный вопрос о том, где я, собственно, и с кем? Ну, мой ответ про свадебное путешествие в Сибирь был почти что правдой. Долгожданное молчание в трубке длилось недолго. Посыпались новые вопросы, от которых я отбивалась, как от снежков на детской площадке.
"Да ты что? Кто он?"
"Мужчина".
"Хи, ну ясно, что не баба — А вот это она зря… ибо прецеденты как раз были. — Красивый? Богатый? Почему молчала? Что за тайны такие, колись, давай!"
Ну, я и раскололась. Отчасти. В меру романтичная Ленка проглотила версию о моем головокружительном романе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Пришел — увидел — полюбил — увез к черту на кулички — познакомил с "семьей" — сделал предложение. Разве не так все было? Не важно, что женихи менялись… всех их можно назвать одним словом "он".
С мамой разговор
— А еще? — не унимался исповедник.
— С Вашего телефона в Финляндию и Питер звонила. Счет будет не маленьким.
— Ты об этом уже предупреждала, — отмахнулся он. — Что с раскаяньем?
— Так вот же… раскаиваюсь. Меня-то здесь не будет, когда Вам платить придется.
— Ничего, будем считать это частичным возмещением моего личного долга перед Сэмироном, — усмехнулся батюшка и, став серьезным, снова проговорил: — О чем еще рассказать хочешь, дочь моя?
Ну, и что ему отвечать? Маю чуть не придушила недавно. Так вроде не моя в том вина. Да и пострадавшая зла не держит. Как она после призналась, у нее видение было на сей счет, и о том, что жива останется, девушка знала. Потому, наверное, и не сопротивлялась. Только удивилась сильно от неожиданности. Даже ясновидящим не все знать дано. Обрывки, смутные образы, иногда яркие и продолжительные, как фильм, картинки, а иногда полная мишура. Пойди — разбери, что там произойти должно?
— Катериииина? — позвал святой отец, приглашая тем самым вернуться меня из страны размышлений в реальность.
— Еще? Ну… не знаю, батюшка. Много всего случилось. Сознательно я никому вреда не причиняла. Мысленно, может, и проклинала кого, но сейчас трудно вспомнить. Вы же видели, с кем я сюда пришла? Понимаете, наверняка, что приключения были… эээ… не совсем обычного характера.
— Я-то понимаю, — задумчиво погладил бороду Мефодий, прямо на глазах превращаясь из строгого исповедника в обычного старика, которому ничто человеческое не чуждо. — Как тебя вообще угораздило с ними связаться?
— Случайность, — немного подумав, ответила я. — Или предопределение? Откуда мне знать?
— А венчание? Ты уверена, что хочешь сочетаться браком с этим… ммм… молодым человеком? — признаться, я опасалась, что его затяжная "м" перейдет в слово "монстр". Но то ли собеседник был не в курсе других ипостасей Арацельса (что вероятней), либо пожалел меня, решив не ставить в неудобное положение, разбирая по косточкам того, с кем я намерена связать свою жизнь.
Нда… жизнь. Одну на двоих? И как это у нас получится, если меня по-прежнему хотят вернуть домой? Редкие встречи пару раз в год? Скверная перспектива…
— Так ты уверена, дочка? — в голосе священника было столько тепла и сочувствия, что мне даже удалось немного расслабиться, избавившись от ощущения излишней скованности.
— С человеком? — взглянув в глаза собеседника, переспросила я и, улыбнувшись собственным мыслям, кивнула: — Да.
И с монстром — да, и с его крылатой формой, если такая будет, тоже. Здесь ли, в Карнаэле… Просто потому, что я ни за что не позволю ему отправиться по моей вине в Черное Рэо. Он желает спасти меня, я — его. А то, что в объятиях этого мужчины мне хочется забыть обо всем на свете — детали. Хотя… очень и очень приятные детали.