Подарок к Рождеству (Сборник)
Шрифт:
— Дело в том, что я не уезжал. Я хотел тебе сказать, но слишком трудно было. Я полюбил. Мы собираемся пожениться… и как можно скорее.
— Еще до того, как ты купишь новую машину? — спросила Оливия. Глупо, конечно, но что еще сказать?
— Да. Она стоит десятка новых машин. Она замечательная.
Оливия взглянула на Родни через стол. Бабушка права: глаза у него слишком близко посажены. Она улыбнулась сладчайшей улыбкой.
— Поздравляю, Родни! Я и сама собираюсь замуж.
— Могла бы мне сказать…
Она стрельнула в него взглядом. Родни смутился, но спросил:
— Каков он собой? У него хорошая работа? Когда вы собираетесь пожениться?
— Красивый. У него есть профессия, и поженимся мы очень скоро. Хватит обо мне, Родни, расскажи лучше о девушке, на которой ты женишься. Она красивая? Блондинка? Брюнетка?
— Очень симпатичная. Я думаю, ты бы назвала ее белокурой. Ее отец — глава нескольких больших компаний.
— Как это замечательно — жена с чемоданами денег!
Он, казалось, удивился:
— Оливия, как ты можешь такое говорить? Мы же старые друзья, я ушам своим не верю.
— Старые друзья говорят друг другу все, что хотят, Родни. Если я здесь останусь, то наговорю еще больше, так что я лучше пойду.
Он поднялся вслед за ней.
— Не надо… — затараторил он. — Я тебя подвезу, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
— Не будь напыщенным ослом, — сладеньким голоском сказала Оливия и пошла к автобусной остановке.
Сидя в автобусе, Оливия решила, что сердце ее… нет, не разбито. Правда, ее гордости был нанесен жестокий удар, и она чувствовала грусть, которая могла заставить Оливию — если она поддастся — переполниться жалостью к себе. Конечно, такое случается с тысячами девушек. Оливия должна была признаться, что считала Родни частью той милой и приятной жизни, которая была, пока не умер отец, и что надеялась как-то повернуть время вспять после того, как они с Родни поженятся. Она была влюблена в него, потом он стал больше, чем другом. Хотя в этой любви были приливы и отливы. Оливия никогда не отдавала своего сердца полностью — решила, что сделает это после свадьбы.
— Как можно быть такой глупой? — пробормотала Оливия, и строгая пара, сидевшая впереди, обернулась и уставилась на нее. — Я порадовалась раньше времени, — важно объявила Оливия и вышла на своей остановке. — Это, наверное, джин с тоником, — разговаривала сама с собой Оливия. — Или я в шоке. — Она отперла входную дверь и вошла. — Сделаю-ка я себе крепкий чай. Дверь в гостиную была приоткрыта.
— Ты рано вернулась, девочка, — сказала мама. — Родни с тобой?
Оливия просунула голову в дверь.
— Я приехала на автобусе. Собираюсь выпить чаю, тебе принести? — Она взглянула на бабушку в дальнем углу. — И тебе, бабуля?
— Ты ему отказала, — обвинительным тоном произнесла миссис Фицгиббон. — Пора бы взяться за ум, Оливия.
— Ты была права, бабушка, у него глаза слишком близко посажены, и он собирается жениться на дочке главы нескольких больших компаний.
— Поделом тебе! Что ты теперь собираешься делать?
— Поставить чайник и пить чай.
— Девочка, ты не слишком расстроилась? — с тревогой спросила мать. — Мы все думали, что он хочет жениться на тебе.
Оливия отпустила дверь, подошла к матери и чмокнула ее в щеку.
— Я ничуть не расстроилась. — Оливия говорила бодро и уверенно, потому что мать явно выглядела огорченной. В отличие от дочери она была маленькой и хрупкой женщиной, муж всю жизнь ее лелеял, и, несмотря на заботу Оливии, она до сих пор не оправилась от утраты. — Пойду приготовлю чай.
Вскоре Оливия уже сидела между ними двумя. Бабка принялась жаловаться, что нет денег, укоряла Оливию за то, что она потеряла работу и что неспособна выйти замуж.
— Ты такая большая, — брюзжала миссис Фицгиббон.
Оливия привыкла к подобным разговорам и не слушала; допив чай, она вышла, помыла посуду, приготовила поднос для бабушкиного завтрака, а также для их с мамой завтрака и наконец закрыла за собой дверь своей комнаты.
Вот теперь она выплачется от души.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дебби оторвала взгляд от кучи папок на столе, когда открылась дверь и в регистратуру вошел мистер ван дер Эйслер. При виде его на безутешном лице девушки вспыхнула улыбка, но Дебби тут же встревоженно спросила:
— Я опять отослала не ту историю болезни? — И добавила: — Ничего не могу сделать правильно. А теперь, когда нет Оливии — она-то во всем разбиралась, — я совсем запуталась.
Он не спеша подошел к столу, взглянул на неровные стопки папок.
— Я думал, все становится проще, если привыкнуть и рассчитывать только на себя. Необходимы кое-какие записи, но это не к спеху. Вам надо все это разобрать до ухода домой?
Она кивнула.
— Уже почти пять, а я не решусь оставить их до завтра, с утра придет старая медсестра-задавала, будет приставать — где то да где се, будет пилить, что я перепутала такого-то с таким-то.
— Здесь работы на десять минут, — объявил мистер ван дер Эйслер. — Я разложу их в алфавитном порядке, а вы расставите по местам.