Подарок на Новый год. Дети нашего двора. Книга вторая
Шрифт:
– Мамочка, прости, что задержалась. Я только что съела мороженое правды и бегу украшать квартиру перед Новым годом.
– Что это за мороженое такое? – удивилась мама.
– Отличное мороженое, мамочка! Оно помогло мне понять кое-что про мою подругу. Сейчас приду и все тебе расскажу, – ответила Аня и, окончательно успокоившись, еще быстрее побежала домой.
Однажды на елочном базаре
–
Подарка для мамы на Новый год у Кеши нет, факт. Грустно. Мама такая добрая и красивая, а денег у них ноль, копить ему не с чего. Мама работает в больнице медсестрой, а папа куда-то исчез, так бывает, не у всех детей полные семьи. Папу он почти не помнил, у того давно уже была другая семья, как сказала ему по секрету бабушка. Мама крутилась, как могла, иногда работала по две смены подряд, но аренда квартиры и еда забирали всю ее зарплату. На карманные расходы мама Кеше ничего не давала, на завтраках не сэкономишь – в школу в последнее время Кеша брал из дома бутерброд и яблоко. Вариантов нет, придется просто радовать маму хорошими оценками и поведением. Кеша старался изо всех сил, в полугодии красовались почти все пятерки и всего одна четверка – по русскому языку.
– Ты, Кеша, умный и грамотный мальчик, пишешь почти без ошибок, но я не могу тебе поставить пятерку, потому что ты не сделал ни одного разбора на диктантах и в домашних работах, да и правила не учишь, – говорила учительница.
– Мария Николаевна, зачем же мне правила, если я их потом все равно забуду? – удивлялся Кеша. – Ведь никто у вас, взрослых, не спрашивает правил. Вы просто пишете и пишете.
– Но я обязана у тебя спросить все правила, а ты обязан мне их ответить, такие правила, уж прости за каламбур, – ответила учительница.
– А если бы я списал у кого-то? – спросил мальчик.
– Ты бы не стал этого делать, я тебя знаю, Кеша. Потрудись над этим в третьей четверти и заслужи пятерку, тебе будет приятнее самому, правда?
Кеша согласился. Учительница была строгой, но мудрой, поэтому мальчик не унывал. Он знал, что если подольше посидит над учебниками, то во всем разберется. Несправедливую четверку учительница не поставит, но и рисовать незаслуженную пятерку тоже не будет. Гораздо больше его волновали вопросы, как помочь маме и чем порадовать ее в праздник, но решение не приходило. Однако все произошло само собой.
– А давай теперь будем ходить через елочный базар из магазина, – предложила в начале декабря мама. – Так веселее.
Несколько дней назад внутри их квартала открылся елочный базар. Чего там только не было – елки живые и искусственные, игрушки, гирлянды, украшения, игры, подарки. Но мама и Кеша проходили там очень быстро. Мальчик знал, что нельзя останавливаться и засматриваться. Мама все равно не имеет возможности что-то ему купить и только будет переживать, если Кеша намекнет на какую-то игрушку, на которую не хватит денег.
Но однажды субботним вечером, когда мама снова взяла Кешу с собой, чтобы тот помог ей принести сумки с продуктами, они увидели что-то необычное в дальнем ряду ярмарки.
– Ой, Кеша, смотри, вон там, в конце рядов… Видишь, какой-то необычный
– Конечно, мам!
Мама и сын пошли к этому свету и увидели, что он исходит от стенда с картинами. В самом дальнем уголке ярмарки было несколько небольших прилавков и витрин для тех, кто продавал свое творчество: поделки, картины, рукоделие, вязаные теплые вещи. На одной из стен перед входом в павильон со сладостями ручной работы висели картины. Сначала казалось, что свет дают вывеска павильона и фонари, которыми освещен этот участок новогоднего базара, но потом Кеша понял, что именно было ярким источником.
– Это свет от картин, мам?
– Да… – прошептала мама.
Молча и завороженно она осмотрела каждую картину, потом отыскала глазами одну из них, подошла к ней поближе и простояла около нее пару минут. Картина искрилась светом. На переднем плане художник изобразил уютный двухэтажный домик, утопающий в зелени и нежном цветении майских роз. Позади домика струился то ли водопад, то ли небольшая горная речушка. Но главным было не это. Невидимое солнце поднималось с востока и озаряло этим утренним сиянием не только весь пейзаж, но и, казалось, все остальные полотна, витрину, продавцов, покупателей, да что там – всю заснеженную вечернюю ярмарку этой суровой зимой.
– Нравится? – спросил бородатый уличный художник. Он сам продавал свои картины.
– Да… – снова шепотом ответила мама.
– Это моя дача весенним утром.
– Как прекрасно!
Мама даже не стала интересоваться ценой, все равно денег не было. Она одновременно вздохнула и улыбнулась, крепко сжала руку Кеши, повернулась и пошла вместе с сыном домой, продолжая светиться, словно ей передался свет от этой картины.
После этого мама все выходные словно невзначай старалась пройти через ту самую выставку на ярмарке. Все картины тут были светлые, солнечные, восхитительные, какие-то прямо даже сиятельные. Такие простые-простые, но радостные. От них веяло спокойствием и счастьем.
– Мама, ты такая счастливая, когда смотришь на картины! – сказал сын.
Кеше нравилось молча следить за мамой. Мальчик видел, как она преображается, усталый взгляд сменяется безмятежным, а в уголках глаз загораются искорки. Картину с домиком мама осматривала в самом конце, перед тем, как направиться к выходу, словно приберегая самое чудесное напоследок. Тут лицо мамы расплывалось в улыбке, и она с сыном шла домой, сопровождаемая взглядом художника.
Но 30 декабря место, где висела та самая картина, пустовало. Видимо, кто-то ее купил. Мама оглядела всю витрину и подумала в надежде, что, может быть, ее просто перевесили на другое место. Но нарисованного домика нигде не было. Тогда мама сказал вслух тихонечко, обращаясь к Кеше:
– Наверное, «домик радости» кто-то купил в подарок. Пусть тот, кому его подарят, и тот, кто дарит, будут счастливы!
Эти слова услышал и внимательный уличный художник.
На следующий день был канун Нового года, 31 декабря. Мама с утра уехала на дежурство в больницу, пообещав вернуться уже в следующем году, 1 января, правда, рано утром, когда Кеша будет еще спать. К мальчику пришла бабушка. Они с дедушкой жили в соседнем подъезде, и бабушка всегда приходила к Кеше, когда мама дежурила.