Подарок от злого сердца

Данилова Анна

– Понятно. Но, судя по документам, Марину убили, когда она была еще женой Русалкина. То есть ее смерть в какой-то мере развязала ему руки. Вы сказали, что у него на тот момент была женщина. Как ее звали?

– Я не помню точно ее имя. Оно необычное, не запоминающееся. Подождите… Кажется, Ванда. Так вот, она, я слышал, не растерялась, когда Русалкин дал ей отставку, и как-то очень быстро вышла замуж за другого мужчину… А Саша… Саша все хандрил, попивал, это факт. Но дела свои, слава богу, не забросил, много работал, даже спал иногда в своем кабинете, домой-то было идти не к кому. И вдруг – эта Тамара! Приехала из Москвы. Я-то знаю, что она была официанткой здесь у нас, в «Риголетто», она слишком яркая девушка, чтобы ее не запомнить. Знаете, она как Мерилин Монро. Марина тоже была красивая, но, если посмотреть на нее мужским взглядом, суховатая, что ли. И телом, и характером. А вот Тамара – сама женственность!

Все говорили, что у нее в Москве появился какой-то богатый ухажер, который купил ей квартиру! Никто не знает толком, что произошло у нее там, в Москве, но, вероятно, она сожгла все мосты перед тем, как все бросить и вернуться домой. Думаю, она сдала свою квартиру и вернулась зализывать раны. Может, ее новый любовник изменил ей. Словом, когда они повстречались с Сашей, то уже больше не расставались. И он, вообще-то склонный к женщинам, к романтическим отношениям, как в прошлый раз, так и в этот потерял голову. Но это, повторяю, было ему свойственно. И что еще удивительно – там, в Москве, Тамара сильно изменилась. Думаю, у нее появилась возможность, и она отдала себя в руки какому-нибудь известному стилисту. Потому что она настолько преобразилась, причем в лучшую сторону, что не влюбиться в нее было просто невозможно. Белая кожа, ярко-рыжие блестящие волосы, белозубая улыбка, макияж. Она словно сошла с обложки глянцевого журнала, как говорят в таких случаях. Я думаю, что Саша с ее помощью решил просто начать новую жизнь. Он так мечтал о детях… У Мариночки-то не могло быть детей. Но вот не успел. Умер. Думаю, его сердце не выдержало и смерти Марины, и этого нового брака, новых отношений. Знаю только, что, хоть они и прожили мало, несколько месяцев, он был счастлив, это могут подтвердить все, кто его знал.

– А что вы знаете о материальной стороне этого брака?

– Понимаю. Да. Они составили брачный контракт. Понимаете, оба настрадались, как видно, в своих прошлых браках, связях и решили каким-то образом обезопаситься. Вернее, она решила, Тамара. Ей было важно, чтобы ее не бросили. К тому же, со слов Саши, она особенно-то и не стремилась к этому браку, говорила, что «наелась» мужчинами и их обещаниями, что больше никому не верит. И что если Саше так уж нужен этот брак и он хочет, чтобы она поверила ему, то в случае его измены все должно достаться ей. Он подписал это не глядя. И завещание тоже, само собой, было составлено в ее пользу. Он знал, что не изменит ей, во всяком случае, тогда он был в этом уверен. Что же касается завещания, то какая ему была разница, что станет с его деньгами и недвижимостью после его смерти? Конечно, он все оставил ей. А Тамара, между прочим, оказалась хорошей женой. Она никогда не давала ему повода для ревности. Всегда была рядом или ждала его дома. И желания как-то реализоваться самой, пойти учиться, к примеру, или открыть свое дело, как это было с Мариной, у нее тоже не было. Ей вполне хватало домашних обязанностей, и делала она все с удовольствием. Знаете, она производила впечатление женщины, которая успокоилась, нашла свое семейное счастье. Думаю, если бы Саша не умер, у них были бы дети, потому что как женщина, это тоже со слов Саши, она была абсолютно здоровой.

– А как она повела себя после смерти мужа? – осторожно спросил Марк, понимая, что ведет себя, как свинья, что так нельзя – потрошить человека, расспрашивая его об умершем человеке, словно он еще жив.

– Она удивила всех! Оставаясь одной из самых состоятельных женщин нашего города – ведь мой брат, помимо того, что занимался разведением нутрий, владел и акциями алмазодобывающих предприятий в Якутии, – так вот, Тамара вдруг вернулась в ресторан. В «Риголетто», представляете? Официанткой!!! Нет, она не отказалась ни от денег, ни от недвижимости, ни от акций. Я знаю, женщина она аккуратная, поэтому и документы у нее наверняка все в порядке. Но после смерти Саши с ней что-то произошло, раз она поступила таким образом. Хотя мы – я имею в виду близких семье брата людей – уверены, что это временное явление, просто женщине необходимо было прийти в себя.

– Валерий Викторович, я должен извиниться перед вами. – Марк даже встал и прошелся по кабинету. – Понимаю, что действовал недопустимыми методами, но, думаю, вы простите меня, когда поймете, что все это я проделал исключительно с одной-единственной целью – найти убийцу. В этом случае иногда приходится действовать гибко.

– Я не понимаю. – Словоохотливый Валерий Русалкин тоже привстал, и лицо его выражало все тот же испуг, с которым он переступил порог кабинета следователя прокуратуры: а не сказал ли он что-то лишнее?

– Дело в том, что вчера Тамару застрелили. Там же. Как и Марину. Сначала я не знал, что вам об этом неизвестно, но когда понял, воспользовался вашим желанием рассказать мне о семье вашего брата.

Извините меня.

– Тамара? Ее застрелили?! Когда?! Вчера?! Господи, меня не было в городе, я ездил на объект, смотрел, как идет строительство фермы…

У Марка мелькнула мысль, что он словно оправдывается: мол, меня здесь не было, только не подумайте на меня! И тогда его не было – он находился на Байкале, а проверить это было сложно, поскольку он ездил туда на машине. Да, в сущности, никто этим вопросом всерьез и не занимался – слишком уж хлопотное дело связываться с коллегами из того населенного пункта, где останавливался Валерий Русалкин с семьей. Хотя если он был действительно там, то наверняка есть фотографии или даже видео, где можно увидеть дату съемки. Нет, нет, он ни при чем. Простое совпадение. Да и зачем ему было убивать этих двух женщин? Хотя почему двух – ведь они были убиты выстрелами из разных пистолетов. Результаты экспертизы пришли только сегодня утром. Значит ли это, что убийца Марины и убийца Тамары – разные люди? Или кому-то выгодно, чтобы в органах именно так и думали?

– Тамару убили? И кто же? – Русалкин вытаращил глаза, и Марк подумал, что они у него какие-то рачьи, слишком уж выпуклые, и что стали они такими лишь после того, как он узнал о смерти Карибовой. Он действительно выглядит, как человек, которого потрясло известие о смерти другого, быть может, даже симпатичного ему человека. А вдруг они были в связи?

– В каких отношениях вы были с Тамарой?

Русалкин поднял на него свои рачьи глаза.

– В прекрасных! – воскликнул он с жаром. – Тамара… да вы не представляете себе, какой души это был человек! Даже моя жена, а у нее на все свой критичный взгляд, считала ее порядочным человеком. Тамара, став богатой вдовой, и нас не обидела, перевела на мой счет целых двадцать тысяч долларов! Хотя мы ее ни о чем не просили, просто она сама знала, что мы затеяли ремонт, и у меня на работе полный завал. Знаете, я все говорю вам честно, как есть, и постоянно ловлю себя на мысли, что уже потом, когда все мною сказано, когда слово вылетело как воробей и его не поймаешь, быть может, я даю повод подозревать и себя! Ведь когда убили Марину, я был на Байкале, так? И вы можете подумать, что я лгу, что это я убил Марину. Но я действительно был на Байкале, и у меня есть доказательства.

Марк был потрясен такой откровенностью. Надо же, он словно прочел его мысли!

– Да я ничего такого и не думал, – солгал он, чтобы немного успокоить его.

– И вот – снова убийство, и меня опять нет в городе. Но вы можете послать своих друзей в Маркс, и вам подтвердят, что мы с моим инженером были там, произвели проверку всех строящихся объектов. А если быть до конца точным, то мы просто-напросто ремонтируем старые коровники. Это из экономии, и я не думаю, что это какое-то преступление. Ведь для новых надо делать проект, а это дорого, услуги архитектора стоят… просто разорение! А так – мы делаем полезное дело, восстанавливаем старые фермы. Точнее, мы строим рядом с ними новые, но выдаем их за восстановленные.

– Успокойтесь, меня ваши строительные дела не интересуют.

– А еще мы там обедали прямо в поле, была куриная лапша и картошка с малосольными огурцами, – не унимался разволновавшийся Русалкин.

– Ваша сноха, будучи богатой женщиной, устроилась официанткой. Почему? – Марк решил направить его мысли в нужную сторону.

– Думаю, чтобы быть на людях, не удивлюсь, что ей посоветовали это сделать врачи.

– А что вы знаете о врачах?

– Ровным счетом ничего. Разве что она сама мне как-то сказала, что у нее черная полоса и она встречалась с доктором, он прописал ей таблетки, но они не помогают. Это все произошло с ней после смерти моего брата.

– Проблемы с психикой?

– Понимаете, так-то вроде бы она была нормальная, то есть адекватная, что ли. Но лицо, глаза – пустые, словно в ней жизнь кончилась. И это при том, что она молода, богата, ей бы жить да жить!

– Значит, она так тяжело переживала смерть мужа?

– Но все говорили, что это явление временное. Похандрит, похандрит и войдет в норму. У меня вот, когда бабушка умерла, а я был подростком, не мог никак прийти в себя – мне постоянно казалось, что она до сих пор лежит на столе. Но потом-то все прошло. А где она сейчас?

– В морге.

– А… Понятно. Экспертиза… Когда мы сможем забрать тело?

– Вы? Забрать? – До Марка вдруг дошло, что Русалкин все-таки какой-никакой, а родственник Тамары. – Вы свяжитесь с ее подругой, Ларой, думаю, она тоже сейчас занимается вопросом похорон. Вы знакомы с ней?

– Нет.

– Я могу дать вам ее телефон.

– Конечно. Но почему подруга? – Русалкин почесал затылок. – Хотя могли же быть у Тамарочки близкие подруги. К тому же меня вчера не было в городе.

– Я сейчас выпишу вам пропуск. – И Марк принялся строчить на бланке.