Подарок от злого сердца
Шрифт:
– Вадим, как же так? За что?
– Говорю, одевайся!
Она, вспомнив, что продолжает стоять голышом, кинулась на веранду и, одеваясь, словно увидела свою ночь с Вадимом: как им было хорошо вдвоем, пока он не назвал ее другим женским именем. Все испортил! Потом они виделись изредка – он приходил с друзьями в «Риголетто» поужинать и всегда садился за ее столик. Милый, ласковый бабник – Вадим Шаталов. Все девчонки в классе его любили, писали ему записки, дурочки. Интересно, он женился?
И вдруг ее словно обожгло: «Меня хотели убить!» Запоздалая реакция.
Вадим открыл дверь – она уже была
– Слушай, Карибова, мне тут мысль одна пришла. Я с чего в это дело ввязался-то? Мне деньги нужны позарез, я тачку такую присмотрел!
– Шаталов, ты киллером, что ли, заделался? Ты скажи, я все равно никогда тебя не выдам.
– Не задавай глупых вопросов. Давай сделаем так. Мне аванс заплатили.
– Мне тоже.
И Тамара поняла, почему Марина как-то несерьезно, даже легкомысленно, как ей показалось, говорила с ней о подделке подписи этой несуществующей Полины. Да она таким макаром могла бы придумать любой ход, любую деталь, сочинить все на ходу, зная, что все это не имеет никакого значения и смысла, что ничего уже не будет – только выстрел.
– Представляешь, Шаталов, когда ей было плохо, я приносила ей из соседнего гастронома лимонад «Буратино». Я прислуживала ей, старалась ей угодить, она нравилась мне, это была моя любимая клиентка. Я хотела походить на нее, волосы покрасила!
– Вот и стала похожа на нее. Что и требовалось доказать! Ты будешь меня слушать или нет? Я про аванс. Зачем терять деньги? Убивать я тебя не стану, но можно же сделать твои фотографии – якобы я пристрелил тебя. Залью твои красивые волосы красной краской – и дело в шляпе!
Снова эта шляпа. И далась она всем!
– А я тебе потом процент с гонорара отсчитаю. Поделимся по-братски, а, Карибова? Я ночь не спал, переживал, что промахнусь, и все такое!
– Вадька, но как ты мог? Человека убить – это же страшный грех! Как ты потом будешь жить с таким грузом?
– Да всего лишь раз, деньгу сшибу, тачку куплю – и чао-какао! Я же не профессионал, а так – любитель. Ну так что, согласна изобразить труп? Ты пойми, это и тебе выгодно, не из-за денег, конечно. Получится, что мы выиграем время. Я – для того, чтобы смотаться отсюда, а ты – чтобы придумать, как тебе жить дальше и что делать с этой Русалкиной. Если ты не растеряешься и все решишь правильно, то отомстишь этой сучке по полной программе. Ты подумай сама – она привезла тебя сюда как живую мишень. Тебе это о чем-то говорит? Представляешь, какие деньги ты сможешь с нее за это содрать?
– А вдруг она сейчас придет? И вообще, какой смысл ей было подставлять меня, если она сама останется живой и ее муж все равно увидит ее и поймет, что она жива?
– Она предъявит ему доказательства, что знает о том, что готовилось покушение. И что по чистой случайности погибла, предположим, ее лучшая подруга – ты. И Русалкин сядет, а ей достанется все-все, что было ими нажито в браке. А чтобы он не сел, ему придется заплатить ей кругленькую сумму, с которой она потом благополучно скроется. В любом случае она так этого не оставит.
– Вадим, мне страшно! Как же так? Я спокойно жила, работала, много работала, да и к людям относилась хорошо в принципе. А теперь я в каждом буду видеть… чудовище! Какое же она чудовище!
– Слушай, Карибова, я
Она вдруг вспомнила слова Марины о том, что она вернется и что главное – дождаться ее. Кто знает, может, она и не собиралась подставлять Тамару, придумала какой-нибудь другой ход, предположим, поехала за милицией, чтобы схватили киллера? Мысли путались, и на душе было отвратительно.
– Нет, я не поеду, останусь здесь. Возвращайся поскорее.
– Жди меня, слышишь, Карибова, не подведи! Бабки вместе поделим.
Он подошел, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. Как тогда, после дня рождения.
– Давай, Шаталов, я жду.
Он уехал, а она надела шляпу, очки и села на крыльцо террасы. Солнце припекало.
11
2007 г.
В Москву Марк прилетел в полдень, на такси добрался до Нахимовского проспекта, а оттуда по Профсоюзной до улицы Кедрова, где находилась квартира убитой Тамары Карибовой. Туда же к назначенному времени подъехал участковый милиционер Петр Кувыкин, молодой парень с открытым розовым лицом, усыпанным веснушками, с голубыми глазами и хорошей улыбкой. Он сказал, что скоро подъедет и Виктор Леонидович Черепов, следователь из прокуратуры, может, привезет с собой экспертов.
Марк взял с собой ключи, обнаруженные в саратовской квартире Карибовой-Русалкиной, которые должны были подойти и к ее московской квартире.
– Брат ее покойного мужа предположил, что эту квартиру она может сдавать. Вы ничего об этом не знаете? – спросил Марк у участкового.
– Знаю. Квартира стоит пустая и никому не сдается. И девушку эту, Тамару, я тоже хорошо знаю. Она из Саратова.
Они открыли квартиру и вошли. И почти сразу же в дверь позвонили.
– Томочка! Ты вернулась? – услышали они радостный женский вопль и увидели, как по коридору на них движется нечто большое, пестрое и бесформенное. Оказалось – соседка, Елена Дмитриевна, в домашнем халате и цветастой косынке на голове, под которой угадывались крупные бигуди.
Увидев участкового в компании с незнакомым представительным мужчиной, соседка притормозила и с удивлением уставилась на них.
– А где Тамара, Петя? – спросила она строгим голосом Кувыкина.
– Да вот, Елена Дмитриевна, – молодой участковый смотрел на нее с виноватым видом. – Беда, Елена Дмитриевна…
Марк выразительно посмотрел на Кувыкина, и тот сразу отвернулся к окну.
– Где Тамара? Почему вы тут? Ключи были только у меня. Я тут за цветами ухаживаю. Бесплатно, между прочим. Она что, решила-таки сдавать квартиру?
– Как вас зовут? – строгим голосом спросил Марк, которому надоело слушать, каким тоном эта большая женщина разговаривает с представителем закона – Петей Кувыкиным.
– Елена Дмитриевна, а что?
– Кто позволил вам врываться сюда?
– А у меня есть ключи. Мне Томочка дала, чтобы я присматривала за квартирой.
– Присаживайтесь, – уже более мягким голосом произнес Марк. – Меня зовут Марк Александрович Садовников, я – следователь прокуратуры, приехал из Саратова. Дело в том, что вашу соседку убили. Вот поэтому мы здесь.